Марина Дробкова - Маг моего сердца
— Фонит сильно, — ответил Ральф с полным равнодушием, глядя на меня в упор ледяными, как наше озеро зимой, глазами.
Я нахмурилась. «Фонит» — означает, что в мире нарушено равновесие. Это может быть что угодно.
Вообще что угодно. От полной ерунды, вроде землетрясения в пять баллов, до ядерной войны — то есть гибели.
Вошла Линда с папкой. В деловом сарафане цвета «соль с перцем» поверх кремовой блузки она выглядела прелестно. Вот только новые серьги с фиолетовыми камушками ей совершенно не шли — зато гармонировали с необычным кольцом, которое я впервые заметила уже после ее возвращения из отпуска. Я не могла бы сразу сказать, что именно в этом кольце необычного, но…
— Бренна, — прервал Ральф мои размышления. Даже при секретаре не назвать меня Неумолимой?
Смутное беспокойство зашевелилось внутри, но времени лелеять его не было.
— Ознакомься с данными по миру, — закончил Ральф.
Линда протянула мне папку, словно только и ждала этого.
Я видела нас троих словно со стороны. Ральф сидит на стуле и смотрит мимо меня немигающим взглядом. Секретарша медленно протягивает мне красную пластиковую папку, и я так же медленно беру ее.
— Счастливого пути, Неумолимая! — произнес Верховный. — Билет тебе уже оплачен.
А потом я развернулась на каблуках и вышла из кабинета, успев заметить, как мой бывший любовник обнимает Линду за бедра.
Все это казалось мне нереальным.
И только в комнате, за закрытой дверью, я пришла в себя.
Первое, что мне захотелось сделать — поскорее убраться подальше отсюда. В резиденции мне стало до того неуютно, что долгожданная поездка казалась счастьем.
Я не вернулась в танцзал, не пошла обедать.
Мне просто внезапно стало очень душно в этих стенах. Собралась, уложила волосы, накрасилась.
Теперь нужно лишь взять «тревожный чемоданчик», как называют контролеры выездной набор, и можно отправляться. Оглядев напоследок комнату — я не собиралась возвращаться, — закинула на плечо дорожную сумку и сунула папку подмышку. Изучу материалы в поезде, как часто делают контролеры. Выйдя, защелкнула замок и отправилась к дежурному магу в диспетчерскую.
Сегодня напутствовал отправлявшихся один из моих партнеров по танго — приятный, но всегда молчаливый контролер. Он в двух словах повторил обычные инструкции — формальность, их и так все помнят наизусть — и протянул невысокую шкатулку — не ту, с которой я обычно езжу. Новую.
Я не слишком удивилась: набор время от времени положено обновлять. Хотя и не так часто.
Артефактов хватает надолго.
— Проверьте, Неумолимая, — с поклоном произнес маг.
Разумеется.
Поставив шкатулку тут же на стол, я отперла замочек. Обычный комплект: два жезла и Чаша-счистой-водой, как до сих пор официально называется данный предмет. Между собой, конечно, мы говорим просто «вода». Раньше, в древности, контролеры действительно таскали с собой чашу. Она довольно громоздкая. Да и тяжелая. Теперь мы возим лишь Чистую Воду в небольшом флаконе, а чаша установлена в каждом мире своя. Для этого креадор специально выбирает место. Если при проверке у него вдруг не окажется чаши — это грозит серьезными неприятностями, могут даже отобрать мир. Если наполнить чашу из этого флакона в первозданном мире — вода останется прозрачной. Если мир активен и здоров, в нем есть растения, звери и люди — вода приобретет вкус соли и цвет океанской волны. Иногда, если мир населен существами, а не людьми, вода становится ярко-зеленой. А начнись неприятности — вода желтеет. Я видела желтую воду много раз, ведь часто мы приезжаем не с плановой проверкой, а по вызову беспокоящегося хозяина. Если же дело зашло далеко — вода становится красной. Как кровь, как пожар. К счастью, я не видела такого ни разу. И уж тем более — не доводилось мне видеть черной воды, что означало бы: мир гибнет. Это — Мир-на-краю. Креадоры зорко следят за своими мирами. Да и мы не даем расслабляться.
Флакон был на месте, полон и запечатан. Созидающий жезл — очень красивый артефакт из драгоценного металла, украшенный зелеными камнями — мой обычный атрибут, иногда приходится использовать его для помощи креадорам. А вот второй — разрушающий жезл, или попросту — аннигилятор, был новеньким. Крупный красный камень — единственный — сиял, обрамленный серебром, словно тревожный глаз. Мой прежний жезл был старинным, и серебро давно почернело.
Уничтожителей мало, ими редко пользуются.
— Верховный распорядился обновить «тревожный чемоданчик», — пояснил маг, видя мой озадаченный взгляд.
— Но ведь «созидатель» прежний? — уточнила я, хотя это было совершенно очевидно: свой артефакт я узнала бы из тысячи.
— Верховный посчитал, что артефакт в хорошем рабочем состоянии, и менять его нет необходимости.
Что ж, ничуть не сомневаюсь. Предмет отлично работает — впрочем, как работал и его собратразрушитель.
— Верховный не говорил, почему именно аннигилятор подлежит замене? — спросила я, осторожно проведя рукой по поверхности жезла. Новенькое блестящее серебро…
— Нет, Неумолимая, — поклонился дежурный.
— Хорошо.
Двумя руками я закрыла шкатулку и убрала ее в сумку. Маг снова поклонился, прощаясь, а я вышла из дежурки.
Беспокойство, которое до сей поры дремало, свернувшись калачиком в глубине сознания, встрепенулось и подняло голову.
Поезд до третьей узловой отходит через полчаса. Но если поторопиться, я успею доехать на автобусе.
Кинувшись по лестнице вверх, прыгая через ступени — видел бы кто сейчас Неумолимую, — я вернулась к себе и ворвалась в комнату.
Возвращаться — плохая примета, кто же этого не знает.
Но я привыкла доверять интуиции — с того самого момента, как стала контролером. А может — я пользовалась ею гораздо раньше, ведь я же не помню некоторых эпизодов из студенческой жизни.
Теперь-то я знаю: выпускнику положено пройти коридором Забвения, чтоб избавиться от уз, если они были.
Я взяла футляр со скрипкой, не до конца понимая, зачем она нужна мне. Я просто чувствовала, что с ней буду спокойнее. Ради этого пришлось даже закрыть глаза на примету.
Бегом спустившись по лестнице, я, не оглядываясь, вышла на улицу и припустила к автобусной остановке.
У меня не было уз, кроме ровных приятельских отношений с сокурсниками, Не было подруг, не было возлюбленного — так утверждал Ральф. А имя, которое я помнила после выпускного, я не нашла нигде, хотя пыталась. Однажды мне стало казаться, что я просто выдумала его.
Но что если Ральф не сказал мне всей правды тогда? Он и сейчас врет.
