Марина Дробкова - Маг моего сердца
Увы, можно было не торопиться.
Все что лежит на виду, не имеет ценности — так говорил обычно Ральф, и мне стоило бы запомнить это.
Я перерыла все папки со снимками. Просмотрела каталоги аур. Отдельно заглянула в каждое досье на лекарей, аналитиков, духоборцев… Ничего и нигде. Искать по фамилии я не могла — поскольку не знала ее. Оставалось наугад тыкаться в неисчислимые описания миров и их хозяев. Но, вопервых, даже после всех этих неудачных поисков я сильно сомневалась, что тот, кто мне нужен, может быть креадором — слишком уж большой риск. А во-вторых…
Часть банка данных по мирам куда-то исчезла.
Я собиралась было подключить к поискам Линду, рассудив, что секретарь лучше меня разберется в документах. Тем более, удачный результат поиска полностью отвечал бы ее интересам. Но как назло — и Линда куда-то запропастилась. Позже я узнала, что Ральф отпустил ее отдохнуть — вот уж никогда не подумала бы, что она согласится. Я бы добровольно не оставила мужчину, испытывая к нему такой интерес, как она к Ральфу.
Совершенно расстроенная и разбитая, я бросилась в океан танго, ища в нем забытья и успокоения.
Ральф не танцевал со мной — во-первых, был занят, во-вторых, стал заметно прохладнее. Что ж, я ведь сама этого добивалась. Постоянного партнера в танце у меня не было, им становился либо кто-нибудь из контролеров, в перерывах между поездками, либо наш здешний «офисный планктон», а чаще это были архивариусы — два степенных мага в годах, но удивительно галантные.
Особенно поражал один из них. Он очень плохо видел — говорят, в работе он ориентировался на ощупь и по ауре. В танго же — он как будто жил. Ему не нужны были глаза, хватало ощущений. Это было удивительно.
— Танец может много сказать о человеке, Неумолимая, — говорил архивариус, и на губах его играла мечтательная улыбка. — Больше, чем слова. Чем аура, даже.
— А о креадоре? — однажды спросила я, и так зная ответ. И он не разочаровал меня.
— Креадор в танце совершенно открыт. Практически обнажен. Ему не спрятаться, не ввести никого в заблуждение. Танец для креадора — как зеркало души.
Зеркало… Я вспомнила зеркало в нашей академии. Мне так и не удалось посмотреться в него после того, как я ее закончила.
— А что вы можете сказать обо мне, магистр? — грустно спросила я, после того как мы закончили тур.
— О Неумолимых я предпочел бы помалкивать, — пытался отшутиться архивариус, но потом все-таки
добавил. — Вы не очень счастливы, Бренна. Но это временно.
Больше я не задавала ему вопросов.
Прошел месяц. Второй. Третий. Успела вернуться Линда — и очень скоро я поняла, что уж она-то точно нашла свое счастье. Да и искать далеко не надо было: Ральф всегда поблизости. Она ведь не контролер, в разъездах не бывает. Ральф будто перестал меня замечать — смотрел мимо, с вопросами не обращался, поручений не давал. Испытывая недоумение: почему же он держит меня в резиденции, если не хочет видеть, я несколько раз намекала ему, что неплохо бы отправить меня с миссией. Но он попросту игнорировал любые намеки. Лишь однажды попросил освежить навыки владения артефактами. Я с радостью ухватилась за это занятие: от полного бездействия становилась раздражительной и чувствовала себя пустым местом.
В резиденции имелась собственная площадка для миротворения. Правда, миры здесь не возводились: в нашем округе почти полностью отсутствовала мана. Это место специально было выбрано для резиденции контролеров, дабы не создавать помехи — в отличие от главного офиса, где маны было в избытке. Ибо как же обойтись без нее главным магам-творцам. В основном площадку использовали как раз в тренировочных целях.
Воздействий, которые оказывают артефакты, мы знаем всего четыре. Предметы и делятся по характеру действий. Первые, и главные — созидающие. С их помощью можно творить — строить, например. Или создавать существ, если нет матриц. Вторые — защитные. Это всевозможные тотемы и талисманы, они известны каждому ребенку-магу и действуют сами по себе (никто, даже ведущие маги, не знает — как). Третьи — усиливающие. О, с одним из таких артефактов мне пришлось столкнуться в академии. И я хорошо запомнила, насколько действие такого предмета может быть опасным. Они, пожалуй, самые сложные в обращении, тут необходимы навыки и недюжинная смелость. А вот последние — самые простые. Артефакты-разрушители. Практически не требуют дополнительных знаний, действие их молниеносно, но — увы, необратимо.
За несколько недель я потренировалась работать и с созидателями — того клочка манны, которым располагала резиденция, для артефакта хватило — и с разрушителями, уничтожая то, что построила. Усилителей Ральф мне не выдал. В тот день я как раз собиралась напомнить ему о них, как вдруг он вызвал меня к себе, даже оторвав от танго.
Извинившись перед архивариусом, я, как была — в облегающем синем платье с разрезом на боку, удобном для танцев, предстала перед начальником.
Ральф сидел за столом, перелистывая какие-то бумаги, и на меня не взглянул.
— Бренна, — бесцветным голосом проговорил он, и я вздрогнула. В кабинете он никогда не обращался ко мне иначе, чем Неумолимая. — Есть задание для тебя. Был бы признателен, если бы ты занялась им немедленно.
— Разумеется, — осторожно ответила я. — А что за задание? Плановая проверка?
— Да нет… — скучающе протянул Ральф и поднял взгляд.
Увидев, как я одета, он усмехнулся и некоторое время молчал.
Я почувствовала себя неуютно, как когда-то — в академии, вот так же стоя перед ним. Будто и не было последних лет.
— В одном из горных миров какие-то проблемы. Съезди — посмотри, пожалуйста.
— Конечно, — кивнула я. — Отправлюсь как можно быстрее. Креадор на что-то жалуется?
Лицо Ральфа на мгновение исказила странная гримаса: не то ухмылка, не то отвращение.
— Да, жалобы есть. Но не от хозяина мира, а от соседей.
— От соседей?!
Я не поверила своим ушам. Чтобы миры каким-то образом стали мешать друг другу — такое в принципе невозможно, ведь места творения каждый раз выбираются очень тщательно и как можно дальше друг от друга.
— Чем же мир мешает соседним? — слетел с моего языка вопрос.
— Фонит сильно, — ответил Ральф с полным равнодушием, глядя на меня в упор ледяными, как наше озеро зимой, глазами.
Я нахмурилась. «Фонит» — означает, что в мире нарушено равновесие. Это может быть что угодно.
Вообще что угодно. От полной ерунды, вроде землетрясения в пять баллов, до ядерной войны — то есть гибели.
Вошла Линда с папкой. В деловом сарафане цвета «соль с перцем» поверх кремовой блузки она выглядела прелестно. Вот только новые серьги с фиолетовыми камушками ей совершенно не шли — зато гармонировали с необычным кольцом, которое я впервые заметила уже после ее возвращения из отпуска. Я не могла бы сразу сказать, что именно в этом кольце необычного, но…
