Елена Сарафанова - Поверить в чудо (трилогия)

— Как?

— Ага, именно так и сказал.

— А что с сеансом гипноза?

— Пока ждем. Заведующий отделением Олийнык утверждает, что Борис не готов к такому вмешательству, потому что еще плохо себя контролирует. Поэтому парню придется неделю пить успокоительное и привыкать к мысли, что кто-то будет копаться в его мозгу. Да бедняга и не возражает, наоборот требует, чтобы это сделали немедленно.

— Васильевич…

Но отчим перебил Ольгу, садясь возле ее постели на стул:

— Знаешь, там, на кладбище, ты так хорошо называла меня папой.

— Да я с удовольствием! Папочка, — улыбнулась Ольга, — ты понимаешь, что во время гипноза господин Олийнык, посторонний нам человек, может узнать такие секреты, что мы потом долго не отобьемся от его "зачем" и "почему"?

— Я уже думал над этим, Оля. И пока не знаю, как решить этот парадокс. Твоя мать не верит, что результат гипноза будет положительным, но говорит, попробовать стоит, ибо даже кроха знаний о твоих "доброжелателях" — это очень важно. Но, в таком случае, мы стопроцентно вешаем себе на шею господина Олийныка с его вопросами. Далее, если мы отказываемся от сеанса гипноза и подстрахуемся от ненужного внимания официальной медицины, то уже никогда не сможем узнать, кто заставил несчастного парня превратиться в монстра. Поэтому я и говорю — возник парадокс и конфликт интересов.

— Да, ситуация сложная, — Ольга вздохнула. — А что говорит бабушка? Вы к ней не обращались? Все же она ведьма со стажем, может, что и посоветует?

— Да, твоя мама тоже упоминала об этом. Вот почему мы завтра едем, так сказать, в гости к теще, где сразу расскажем ей о Борисе, ведь она может знать подобные случаи.

— Да, — согласилась Ольга. — Я считаю, нам нужно испытать сначала все наши, традиционно-ведьмовские, методы лечения. И лишь потом решать, что делать дальше.

— Согласен, — Васильевич похлопал девушку по плечу и встал. — Через час сюда приедет Виктор, поэтому собирайся понемногу, а мне уже пора на обход.

Ольга заехала домой принять душ и переодеться, но сразу же после ванны попала в объятия Виктора, который так крепко обнимал ее, что девушка засмеялась:

— Я - не смертельно больная, опомнись и отпусти меня, — запротестовала она, хоть ей и понравились забота и переживания Засухи. — Совсем задушил в объятиях, медведь. А мне ведь еще на работу успеть нужно.

— Что? — Виктор даже рот разинул.

— Я и так пропустила два дня, дорогой, а за эти три часа, которые остались до конца рабочего дня, могу успеть на массаж к паре-тройке пациентов.

— А как же мы, ты и я?

— Дождись вечера, Виктор. Я обещаю отблагодарить тебя за все твои старания и переживания.

— Как?

— Ох, ты даже не представляешь! — и Ольга так подмигнула ему, что Засуха вздрогнул, а потом торжественно пообещал:

— Что ж, постараюсь дожить до этого великого момента. А пока я тоже съезжу на работу, потому что ты, Оля, опять права. Не только у тебя "прогулялись" два дня, у меня тоже со всей этой историей запустились дела. Но я готов был пожертвовать ими ради тебя.

— Милый, это не та жертва, которая мне нужна.

— Понимаю… просто мне хотелось побыть вдвоем.

— Вечером, обещаю.

Хотя сегодня был четверг, день поездок по клиентам, Ольга сначала заехала в массажный салон, где Макс быстро отчитался ей, как прошли два минувших дня.

— Я всех предупредил, что тебя не будет до завтра, но пропущенные сеансы массажа ты обязательно отработаешь.

— Молодец. Что еще?

— Познакомился с нашим налоговым инспектором и взял пакет бланков для отчета.

— Какого отчета?

— Полугодового, ведь уже июль.

— Я и забыла…

— Ничего, — ответил Макс. — Теперь главное — вовремя сдать отчет, так что придется попотеть. Но я готов.

— Сделаешь работу хорошо, — решила поощрить парня Ольга, — получишь премию.

— Спасибо, — улыбнулся он. — Хотя, наверное, Оля, ты это слово от людей слышишь чаще всего, да?

— Возможно, но оно как-то не приедается, знаешь?

— Вот и хорошо. Потому что в моей ситуации, вероятно, придется вешать плакат на стену со словом "СПАСИБО!"

— Почему? — не поняла Ольга.

— Потому, что моя жизнь изменилась до неузнаваемости: я работаю, приношу и себе, и людям пользу, мать плачет от счастья, отец стал звать меня на пиво (а это у него самое большое проявление родительской любви), младшая сестра водит на дискотеки и знакомит с подругами. Да что там, за эти несколько недель я просто забыл о своей болезни и снова стал молодым и веселым, а это очень классно.

— Я рада, — девушка улыбнулась. — Но будем считать твоё лирическое выступление законченным. Садись за телефон и быстро обзвони клиентов, кто сейчас готов встретиться со мной для массажа.

— Сколько человек? — Макс перешел на деловой тон.

— Трое-четверо, не больше.

Когда Ольга выходила из салона, парень спросил:

— А можно узнать, где ты была эти два дня?

— Потом расскажу. А тебе домашнее задание — найди Рому. Ты же знаешь, он сейчас на курсах массажистов в Житомире, а мне нужно с ним переговорить. Попроси его приехать домой на выходные и связаться со мной.

— Он начнет допытываться, не случилось ли что-то плохое.

— А ты объясни ему, что он уже три недели, как уехал и молчит. И мы хотим знать, как у него дела, ясно?

— ОК, шеф — отсалютовал Ольге Макс. — Все будет сделано.

— Тогда до завтра.

День заканчивался привычно. Последним клиентом сегодня была пани Анна (Ольга про себя называла её мадам Грицацуева), хозяйка нескольких бутиков с модной одеждой и бельем. Учитывая тучность пани и ее залакированную высокую прическу, можно было ожидать, что она скорее торгует салом на базаре, но, на самом деле, ассортимент магазинов этой дамы ничем не уступал житомирским и даже киевским, а вот цены были намного ниже.

— Я не торгую на Крещатике, — всегда говорила Анна. — А киевляне доплачивают половину цены на одежду лишь за то, что она продается в столице.

Сегодня Ольге пришлось изрядно потрудиться над спиной мадам Грицацуевой, потому что за прошедшие два дня она умудрилась свернуть себе копчик. Добраться до него через многочисленные килограммы "украинской красоты" было трудно. Манипулируя и силой, и руками, Ольга выровняла позвонки, а потом медленно снимала с них воспаление, потому что видела, как Анна страдает от боли, а оставлять ее на анальгетиках девушке не хотелось.

— Ох, золотые у тебя ручки, — похвалила ее в конце женщина. — Я будто заново на свет родилась. Господи, какое это счастье, когда ничего не болит! Дай Бог тебе, Оля, удачи, здоровья и многая лета.