Нитки, деньги, василиск (СИ) - Блик Александра

Будет ателье… Помнится, я мечтала о просторном светлом помещении с высокими потолками и широкими витринами. Фотосессии. Модные показы. Неделя моды в Париже… А вместо этого — маленькая серая пещерка в самом конце безлюдного переулка.

Вот за это мой мозг зацепился. Я снова распахнула глаза. С сосульки продолжали капать капли, но уже медленнее. Не задумываясь, я зашарила по карманам. Подалась вперёд, откупоривая небольшой пузырёк. Одна… Вторая… Девятая. Замерла, уставившись на последнюю каплю, которая никак не хотела срываться. А внутри бушевали противоречия.

Меня словно гладило, обволакивало и баюкало. По всему телу разливалась безмятежность. Желание лечь и забыться. Поведать все свои печали и получить поддержку. Ведь это так важно — чтобы тебя услышали и поняли. Поддержали. Сказали, что ты самый любимый и дорогой человек на свете. Что твои переживания важны…

И я почти сдалась. Сдалась бы. Но память упорно цеплялась за образ того самого ателье. Маленького, тёмного. Безлюдного. Точнее, уже довольно людного. По какой-то причине это место было очень важно для меня. Действительно важно. Там было что-то. Или кто-то?

Образ светловолосого нахала возник внезапно, вызвав вздох изумления. Ашер! А ведь он ждёт. У нас договор… Как же он там без меня? Ведь я исчезла без предупреждения. Обещала вернуться к вечеру и разобраться с заказами, а сама… Сколько меня уже не было? Два дня? Три?

Десятая капля с коротким плеском упала в пузырёк, и я захлопнула крышку. Вскочила на ноги и заозиралась в поисках выхода. Но его не было. Абсолютно ровные стены. Ни входа, ни выхода. Ничего. И как будто ситуация и без того не выглядела мерзко, под ногами валялось маленькое чешуйчатое тело.

— Барсик! — ахнула я. — Малыш, что с тобой?

Подхватила ящера на руки и прижала к себе. Плоская головка безвольно мотнулась. Прижатый гребень словно выцвел на несколько тонов.

— Ну же, малыш, приди в себя!

Всхлипнув, принялась озираться с удвоенной силой. А потом плюнула и просто кинулась вдоль стены, удерживая одну ладонь на гладкой поверхности.

В душу по-прежнему лезли покой и умиротворение. Но я больше не на это не куплюсь. Перед внутренним взором стояло ателье. В дверях ателье стоял Ашер. А у меня на руках не подавал признаков жизни маленький ящер.

Сделав круг, я вернулась в то же самое место. Родник всё так же бил из стены и с журчанием впадал в крошечный водоём. От быстрого бега нестерпимо хотелось пить. А эта вода выглядела такой соблазнительной и наверняка очень освежала. Мне точно станет легче. Нужно лишь сделать маленький глоточек…

Я склонилась над струйкой, да так и застыла.

А сколько я, собственно, раз уже пила из этого родника? Картинка колебалась, подкидывая образы. По всему выходило, что пока сидела, я склонялась к роднику больше десятка раз. Двадцать? Тридцать?

В панике отшатнулась от воды и вновь огляделась. Пещера по-прежнему была абсолютно глухой. И ни входа, ни выхода. В душе начинала клубиться злость. Даже не просто злость — ярость. Возникло желание разнести эту шарашкину контору, в смысле, гору, в чёртовой бабушке. Тоже мне придумали — людей травить. И ящериц.

Не придумав ничего лучше, я закричала. Просто заорала, как бешеная. Тем самым криком, с которым в фильме девы-воительницы кидаются в атаку с копьём наперевес. Только копья не было, был лишь Барсик.

Звук отразился от сводов и разнёсся эхом. И словно камертон зазвенели сосульки. Протяжно, на одной ноте. Будто бы вторя моему горю.

В душе робко подняло голову умиротворение, намекая, что психовать мне, в общем-то, незачем… Но в гробу я его видала, это умиротворение! Причём, судя по происходящему, в прямом смысле.

— А ну выпусти меня! — прокричала я, поворачиваясь вокруг своей оси. — А не то я… А не то я начну сшибать сосульки, веришь? Я в детдоме тренировалась. Не спрашивай, зачем.

И, словно в подтверждение, я сняла с ноги старый башмак, которым меня снабдила Элифа в качестве обуви, и угрожающе замахнулась.

Вместо ответа в углах пещеры заклубился туман и показались горящие в отсветах свет-камней глаза.

Глава 19.1

Ашер

Я всегда считал себя обладателем хорошей выдержки. В академии мой уровень самоконтроля у многих вызывал зависть. Держать себя в руках в сложной ситуации для меня проще простого. Так было всегда. Именно поэтому ожидание далось мне легко.

Первые минут пятнадцать — так вообще идеально. Я сидел на предложенном мне стуле и почти не шевелился. Я был настолько спокоен, что легко мог сдерживать трансформацию. Просто не хотел. Зачем мне это? Чешуя на скулах и висках мне вовсе не мешала. А убрав трансформацию, я бы значительно ослабил свою чувствительность. Дело только в этом. А так — я легко мог себя контролировать. Раз плюнуть.

Внутри домика запах Василисы был особенно силён. Она явно провела здесь какое-то время. Точно больше суток. Оставался вопрос, чем она занималась всё это время. Почему не ушла? И почему не дала о себе знать? Вопросы, вопросы…

— Девочку твою струпни покусали, — словно между прочим объяснила ведьма. Она примостилась за небольшим столом и разбирала швейный артефакт. — Три дня в себя приходила, представляешь?

— Сструпни? — прошипел я совершенно спокойно. — Насстоящие?

— А ты знаешь, где водятся искусственные? Конечно, настоящие.

Теперь чешуёй покрылось не только лицо, но и руки. В которых я себя, кстати, по-прежнему прекрасно держал.

— Девочка, представь, выбрала единственный верный способ. Сбежала от них через реку. Иначе сожрали бы точно.

Вдох… Выдох. Дыхание вообще крайне важно в процессе самообладания. Заявляю как абсолютный эксперт в данном вопросе.

— Она перешла на другой берег? — Дурацкий вопрос. Мостов там точно не было и быть не могло. Струпни были ограничены свалкой, и никак не могли выбраться за её пределы. Но тогда как? Перескочила?

— Она переплыла. Ещё и машинку с собой перетащила каким-то образом. Сама едва не утонула, а артефакт даже не намок. Чудеса да и только.

В голосе женщины сквозило что-то вроде восхищения. К сожалению, я ничего подобного не испытывал. Сейчас мои эмоции скорее можно было охарактеризовать как… Безудержный, панический страх.

Ладно, признаю. Я ни ларха не держал себя в руках. Потому что в итоге даже четверти часа не смог усидеть на месте. На отметке в четырнадцать минут вскочил на ноги и принялся мерить шагами тесную комнату.

— Вы, кстати, когда возвращаться будете, на свалке не задерживайтесь, — невозмутимо продолжила Элифа, откручивая какой-то очередной винтик. — Я из Василисы яд-то выкачала. Но по остаточному запаху найти могут, сам знаешь.

Всё. Вот на этом терпение моё закончилось. Но кто меня осудит? Я и так долго держался.

Хлопок двери обозначил мою капитуляцию. Мелкие камешки насмешливо шуршали в такт быстрым шагам. Злосчастный зал встретил тишиной. Всё те же десять проёмов. Только тумана больше не было, и запах почти испарился.

Сделал шаг в сторону ближайшего из ходов, да так и застыл.

Нельзя мешать.

Нельзя помогать.

Если верить легендам, слёзы гор мог собрать лишь чистый душой человек. Чушь, скорее всего. Но, как рассказывали, в древности у кого-то получалось добыть это почти бесценное зелье. Счастливчики потом рассказывали, что ради этого им пришлось отдать часть себя. Только не уточняли, какую именно: руки и ноги их при этом оставались на месте. Из этого окружающие делали вывод, что часть эта не так уж и важна, и жалеть о ней точно не стоит.

Но были и несчастливцы. И последних оказывалось в разы больше. Большинство просто исчезали. Кого-то находили в пещерах в виде обглоданного скелета. А кому-то всё же удавалось спастись.

Один мужчина появился из прохода на третий день. Без бесценных капель и без правой кисти. По его словам, руку откусил один из напавших на него варгов. Почему дикие хищники не сожрали его целиком, оставалось загадкой…