Нитки, деньги, василиск (СИ) - Блик Александра

На плечах нетерпеливо переступил лапками варг, и я моргнула, возвращаясь в реальность. Оказывается, в глубокой задумчивости я покинула зону нулевой видимости, и теперь стояла посреди просторной пещеры. Тумана здесь почти не было — лишь по краям клубился белёсый пар.

— Мы пришли? — озадаченно спросила я и огляделась.

Пещера была размером с цирковой зал. Чёрный каменный купол оказался усеян вкраплениями свет-камня и ещё чего-то блестящего, вроде слюды. Из-за этого блики света отражались повсюду: на сводах, на полу и невероятной прозрачности сталактитах. Последние выглядели как идеальные сосульки. Такие бывают только в деревнях, где воздух не загрязнён выхлопными газами, и грязь не скапливается на поверхности льда.

По ощущениям я будто бы оказалась посреди дискотечного зала с застывшим зеркальным шаром. Казалось, вот ещё немного — и зазвучит модный медлячок, а потом по залу разбредутся пары, покачиваясь в знакомом ритме…

Сбросила наваждение. Странно. Я даже забыла, каково это — оказаться на дискотеке. Кажется, в последний раз я была на ней в лагере, лет в шестнадцать. Перед тем, как погибла мама.

В растерянности побрела к гладкой стене, из которой тонкой струйкой бил ключ. У пола купол становился почти отвесным, чем я и воспользовалась. Села, прислонилась спиной к поверхности и пересадила Барсика на колени. Вода стекала в небольшое углубление и, вероятно, уходила куда-то под землю. Во всяком случае, никаких ручейков из углубления не вытекало. Поддавшись внезапному порыву, я набрала в ладони воды, сделала большой глоток и умыла лицо. Барсик недовольно поворчал, ловя равновесия и заново сворачиваясь на коленях.

— Ну привет, гора, — поздоровалась я и нервно усмехнулась. Так и с ума сойти недолго. Разговариваю с горой. — Знаешь, мне очень нужны твои слёзы, чтобы вернуться домой. Ну, вернее, сначала не домой, а…

Я с досадой поджала губы. Сначала к Элифе. Потом в ателье. А затем — в свой мир. Но посвящать гору в хитросплетение своих планов не хотелось. Да и зачем ей всё это…

— Знаешь, мне сказали, якобы, оказавшись здесь, я сама догадаюсь, что нужно делать. Но я понятия не имею, как заставить тебя плакать. Да я и сама… Представляешь, я уже много лет не плакала. Наверное, с того самого вечера, когда мама не вернулась домой.

С губ неожиданно сорвался всхлип, и я ошарашенно прикрыла рот рукой. Это ещё что? Я ведь правда не плакала много лет. Просто не позволяла себе проявлять эмоции. А тут расчувствовалась на ровном месте. Это как вообще?

А потом меня словно волной накрыло нежностью, пониманием и вселенским всепрощением. Такое ощущаешь, когда ребёнком прибегаешь домой с содранными коленками, а мама сажает тебя на колени и прижимает к груди. Вот такое чувство.

Я судорожно выдохнула, отпуская боль, и заговорила…

Глава 18.3

Утро. За ночь я смогла сомкнуть глаза всего раза два, и каждый раз видела маму. Мы встречались то в больничной палате, где мы виделись в последний раз, то в небольшом кафе возле дома, куда иногда ходили вдвоём. Всё происходило в каком-то зеленоватом свете, и мама мягко гладила меня по голове, словно успокаивая.

Из очередного полузабытья вырвал телефонный звонок. Я резко села, широко моргая и пытаясь откашляться, чтобы голос не звучал хрипло.

— Алло?

Слушая голос в трубке, я чувствовала, как внутри всё медленно умирает. На эмоции словно повесили пудовую гирю. Чтобы не шалили. И не позволили вот прямо сейчас, за секунду, сойти с ума.

— Я поняла, — ответила ровно. — Да-да, всё услышала, спасибо.

Встав, на ватных ногах дошагала до кухни. Тупо уставилась на дно турки со вчерашним кофе. Она было доверху полна. Видимо, сварила, а выпить не успела. Что же меня отвлекло? Ах да…

Налила полную чашку и сунула в микроволновку. Пока она крутилась, согревая напиток, снова включила телефон. С минуту разглядывала список контактов и номер, который, как я думала, мне никогда не понадобится. Звон микроволновки вывел из ступора, и я потянулась за чашкой, одновременно нажимая на вызов.

Послышались гудки, и я с чашкой в руке отошла к окну. Серое, промозглое питерское утро. Слякоть по щиколотку. И вороны на ветке дерева. Разглядывают меня своими чёрными глазками.

— Алло? — удивлённый мужской голос.

— Доб… доброе утро, — поприветствовала глухо.

— Я слушаю тебя. Говори.

Сглотнув, я поставила чашку на подоконник. Не знаю, на что я рассчитывала. Точно не на эту безэмоциональную сухость.

— Мама умерла, — сообщила ровным голосом.

— О. Сочувствую.

Повисла пауза.

— Д-думаю, похороны через три дня, — прошептала я. — Ты придёшь?

Отчаянно хотелось, чтобы он не просто пришёл. Я всерьёз рассчитывала на помощь. В конце концов, мне семнадцать лет. Что я могу знать о смерти? И о том, сколько бумажек нужно оформить, чтобы эту самую смерть заверить.

— Василиса, — извиняющимся тоном, — я бы с радостью, — ну разумеется, — но не смогу. Мы с Надей на выходных уплываем на пароме в Швецию на три дня. Ну этот, мини-круиз, ты знаешь. Так вот, мы уже оплатили билеты, и перенести не получится.

Удивление? Нет, его не было. Чего я ещё могла ожидать от отца? Помощи? Три раза ха.

— Конечно, я всё понимаю, — кивнула я. — Хорошо вам отдохнуть. Пока…

— Подожди…

Палец завис над кнопкой отключения.

— Да?

— Это… Тебе что-нибудь привезти из Швеции?

Это, пожалуй, самая большая степень участия, которую я могла от него получить. Губы против воли изогнулись в горькой усмешке.

— Привези мне фрикадельку, — попросила я и отключилась, сразу же ставя телефон на беззвучный.

Опустила гаджет экраном на подоконник и уставилась в окно. Тёплый кофе согревал изнутри, гася грустные мысли. Наверное, я бы так и стояла до вечера. Но кофе неожиданно остыл, а потом и вовсе закончился. А в какой-то момент на подоконник взлетела серенькая птичка с длинным клювом. Посидела, посмотрела на меня сперва одним глазом, потом другим. Стукнула три раза в стекло. И спорхнула вниз, оставив меня смотреть ей вслед.

Стук птицы в окно… К смерти члена семьи. Даже птица уже была в курсе. Пора и мне признать.

Я аккуратно поставила кружку обратно на подоконник. Развернула ручкой вправо, чтобы было удобнее потом брать. Подумала и развернула ручкой влево. Кивнула сама себе. А потом поправила снова. Потому что картинка размылась, и мне показалось, что чашка стоит криво.

Рядом с чашкой упали первые капли. А я всё никак не могла найти идеальное положение. В какую сторону повернуть эту несчастную ручку? Вправо или влево? Внезапно это стало самой важной в мире задачей. Важнее того, что отцу всегда было плевать на меня и на мать. Важнее того, что прямо сейчас тело матери было заперто где-то в подвале той больницы, где мы виделись вчера. В последний раз виделись. Но это всё отходило на второй план. Сейчас нужно было просто найти идеальное положение чашки.

Но я не могла. Я вертела эту чашку и так, и эдак. А она никак не хотела вставать ровно. Никак не хотела…

Меня снова затопила безграничная любовь и принятие, забирая боль, и я медленно пришла в себя. Вокруг мерцала свет-камнями всё та же пещера. На коленях всё так же свернулся Барсик, а я купалась в волнах счастья и любви. Это были эмоции горы, я догадалась. Она любила меня. Любила и принимала такой, какая я есть. Чего ещё можно хотеть в этой жизни?

Проморгавшись, я увидела, как с висящей возле меня сосульки медленно капают прозрачные капельки. Одна… Вторая… Я нахмурилась. Капельки не долетали до пола. Растворялись в воздухе. И это о чём-то напомнило. Вот только о чём? Забыла…

Глава 18.4

Прикрыв глаза, я вновь погрузилась в воспоминания. Детский дом. Мы с Боженой спрятались в дальнем углу сада и строим планы на будущее

— Чем ты займёшься после восемнадцати?

— У меня будет своё ателье. Я стану супер богатой. Сама. Без помощи всяких временно щедрых мужчин.