Анна Гринь - Веер маскарада

Проехав еще несколько километров и не почувствовав за собой погони, я свернула обратно в сторону тракта. Выезжать на дорогу я не собиралась до самого Мукоша, но и терять ее из виду не планировала. Не смотря на отсутствие каких‑либо признаков, я, в конце концов, создала вокруг себя отводящий щит и остановилась у небольшого ручья возле редкой рощицы, когда солнце неспешно взобралось на небо и зависло за спиной.

Привязав Молчуна и пообещав ему заслуженный овес уже в столице, я приказала себе не мерзнуть и, настрогав несколько бутербродов, устроилась у ближайшего ствола с остатками отвара листьев малины, болтавшимися на дне фляги еще после едальни в Жминьках.

Клант ворвался в столовую, плюхнулся на ближайший стул и потребовал себе кофе. Слуга неспешно обошел стол, подогрел кофейник неуловимым движением над крышечкой и, предупредительно следя за скрипящим в нетерпении зубами киашьяром, наполнил чашку. Сдержавшись от колкого замечания, блондин приступил к завтраку.

— Что с тобой? — Эдин отложил пергамент, который читал и посмотрел на сына.

— Рэнд уже встал? — Клант предпочел пропустить вопрос мимо ушей.

— Нет, они с Вирой еще не спускались, — ответил король после короткой паузы.

— Жаль, мне хотелось поговорить с братом… — киашьяр недоговорил, нахмурился и вернулся к завтраку.

— Где ты был на этот раз? — небрежно уточнил отец, пригладив короткую бородку.

Легард взглянул на Эдина, обдумывая, что именно стоит сообщить отцу. Все эти годы он старался не беспокоить его слишком сильно своими подозрениями, но постоянные отлучки непросто было списать на любовь киашьяра к путешествиям.

Покрутив на среднем пальце крупное кольцо — печатку с сапфиром, Клант ответил:

— Я был на севере, в княжествах, а потом на юге. Искал следы Джеймена.

— Клант! — воскликнул Эдин предупреждающе. — Ты зациклился на этом волке. Тебе не кажется…

— Ты сам знаешь, что для нас всех будет лучше, если мы узнаем наверняка, что Джеймена больше нет, — мягко напомнил киашьяр, сооружая себе бутерброд с бужениной.

Король помолчал несколько секунд, плотно сжав губы. Чем старше становились его сыновья, тем сложнее было их контролировать. Рэнд с самого начала был не слишком тактичен с отцовскими чувствами, а теперь и Клант перестал подчиняться приказам.

«Совсем взрослые!»

В свои двести сорок Эдин чувствовал себя уже пожилым, хотя внешне выглядел едва ли старше сорока — сорока пяти человеческих лет. Мать часто журила короля, что он рано перешагнул рубеж, но власть вытягивала из Эдина много сил. В последние годы править стало проще, но он продолжал переживать из‑за редких стычек с перерожденными, происходящими все реже и реже.

По ночам, когда никто не мог его видеть, Эдин спускался в подземелья, чтобы заглянуть в воды Оракула, но древний спутник народа помалкивал, не открывая королю секретов.

— И что же тебе удалось выяснить, сын? — вздохнул король.

— Не больше, чем раньше, но почти в каждом уголке континента мне встречаются странные признаки того, что что‑то происходит. Из не самого достоверного источника я узнал о замышляемых интригах против людских правителей, — ответил легард с набитым ртом. — Это может быть все, что угодно. Даже козни родственников этих князей. Но я склонен верить той девице, что рассказала мне об этом. Там пахнет причастностью кого‑то отсюда, из королевства.

— Это та… про которую ты рассказывал? — догадался Эдин.

— Да, как выяснилось, она из вольных.

— Не удивительно! — кивнул король. — Странно, что мы давно не видели вольных… Видно последние события зацепили и этих легардов.

Клант согласно кивнул.

Скрипнули входные двери, слуги почтительно склонились перед вошедшим.

— А, лорд Трумон! — улыбнулся Эдин, приветствуя легарда.

Вошедший по — свойски устроился напротив Кланта, добродушно глядя на киашьяра. Эдин улыбнулся еще шире, заговорив о делах на востоке, в лэрде Трумона.

Клант исподтишка рассматривал легарда. Он не испытывал к Трумону неприязни, но и не считал этого интригана достойным приемником прежнего лорда. Заметив внимание киашьяра, Трумон прожег Кланта быстрым взглядом карих глаз, напомнив блондину о давнем соперничестве.

Как‑то так вышло, что Трумон всегда с честью заменял высокое происхождение лошадиной долей обаяния. Каждая его ухмылка возвращала Кланта в разговор, произошедший между легардами еще в юности. Тогда киашьяр настолько верил в свое происхождение и власть отца, что предпочитал не иметь дружбы с парнями вроде Трумона, вторыми сыновьями, вряд ли претендующими хоть на какой‑то титул. Тогда‑то легард и заявил Кланту, что тот пожалеет о своем выборе. И оказался прав!

Сделав над собой усилие, Клант улыбнулся легарду. Трумон вновь вернулся к разговору с Эдином, позволив киашьяру свободно выдохнуть.

Через несколько минут король поднялся, собираясь заняться делами, распростился с сыном и лордом, оставив легардов наедине. Клант и Трумон довольно долго сидели молча, делая вид, что полностью поглощены завтраком.

— Знаешь, я хотел кое о ком тебя спросить, — неожиданно промолвил лорд.

— Спрашивай, — милостиво разрешил Клант. — Если я смогу ответить…

— Мне хорошо известно, что ты ее отлично знаешь, — перебил киашьяра Трумон.

— Ее? — вздернул бровь Клант. — С каких это пор ты спрашиваешь меня о знакомых мне легардах?

— Она не легарда, — вдруг широко улыбнулся Трумон. — Это та девица, сестра киашьярины. Эвва?

— Эмма, — хмуро поправил блондин, вгрызаясь в тост с маслом.

— Да, точно! Ты не знаешь, куда она подевалась? — небрежно спросил Трумон. — На празднестве мы так мило… пообщались, а потом она куда‑то пропала… Мне показалось, что мы приглянулись друг другу… Для этого было слишком много признаков… Достаточно красноречивых… — Трумон с довольной миной взмахивал рукой, недоговаривая половину фраз.

Клант приказал себе не злиться, но получалось слабо.

— У Эммы магическая практика.

— Зачем такой милой девчонке практика? — удивился Трумон. — Ты что, злишься?

Киашьяр глубоко вздохнул и допил кофе одним глотком, постаравшись подавить эмоции, но рассерженный взгляд о многом сказал сидящему напротив легарду.

— Если тебя так это раздражает, то почему ты сам… — с деланным сочувствием начал было Трумон.

— Не понимаю о чем ты, — проскрежетал Клант как смог спокойнее.

«Эмма и этот выскочка?» — вертелась мысль в голове блондина.

— Ну, как знаешь! — хмыкнул напоследок Трумон, встал и с хохотом удалился.