Анна Гринь - Веер маскарада
— Ну, как знаешь! — хмыкнул напоследок Трумон, встал и с хохотом удалился.
Стоило дверям захлопнуться, как в стену над головами слуг впечатался медный кофейник, расплескав остатки гущи по светлым обоям.
— Ого! — опешил Ангус, появляясь на пороге столовой. — Что это так развеселило Трумона? Клант? Ты чего?
Блондин ничего не ответил, не глядя на Ангуса покинув столовую.
* * *Удобно устроившись на ветке старого дуба, Уарра не без интереса наблюдала за происходящим. Делая вид, что дремлет, она прислушивалась к разговорам между дамами, сидевшими у окна в придорожной едальне, пока возница заменял лошадей.
Их было трое. Две похожие как сестры брюнетки с одинаково заплетенными и уложенными на макушке косами и высокая тощая блондинка с презрительным выражением на лице.
— Леди Сарелия, — испуганно протараторила одна из брюнеток, — потерпите! Осталось совсем немного, и мы вновь отправимся в дорогу, оставив позади…
— Умолкни, Крина! — взвизгнула блондинка, ударив девушку по лицу веером. — Меня достали твои утешения. Чтобы ты не говорила, но мы сидим здесь! У этого места даже названия нет!
— Мы на северном тракте, моя госпожа, — едва слышно промолвила вторая брюнетка, тот час же получив шлепок по руке от блондинки.
— Что это меняет, Трисс? — вскричала Сарелия. — Грязь, мерзость, неотесанные болваны, что не могут вычистить грязь, и я вынуждена портить добротные туфли в этом захолустье.
Уарра ухмыльнулась. Она не первый раз наблюдала за королевой Легардора, и всегда Сарелия вела себя одинаково, будто кто‑то специально сослал ее в изгнание из столицы, а не она сама выбрала такую судьбу.
— Потерпите, моя госпожа, уже к вечеру мы будем в Лэргане, — мягко напомнила Крина.
Сарелия тихо запищала, девушки мужественно терпели выходку хозяйки, пока та не смилостивилась и не выдохнула:
— Да еще весь мой гардероб и слуги застряли на этих разъезженных дорогах!
Крина и Трисс обреченно переглянулись, стараясь, чтобы королева этого не заметила. С каждым годом Сарелия становилась все более и более вредной, злой и нетерпимой. Любое чужое слово вызывало в ней желание отхлестать собеседника веером или выплеснуть ему в лицо чашку чая. Платья девушек по три раза на дню оказывались сплошь усеяны грязными пятнами. Сарелию ничто не смущало, даже если перед ней был один из лордов лэрдов, так что с некоторых пор известные семьи, как могли, избегали визитов королевы.
Спрыгнув с ветки, Уарра обошла едальню и с громким смехом возникла на пороге, привлекая к себе внимание дам и хозяина заведения.
— Ну и погодка нынче! Грязи по колено!
В подтверждение своих слов легарда продемонстрировала разводы на ботинках, громко отряхнув их о половик у входа. Дамы одновременно фыркнули и отвернулись, а Сарелия не удержалась от тихой, но отчетливой реплики:
— И тут бродяги!
Уарра сделала вид, что не услышала, лучезарно улыбнулась хозяину и устроилась за столиком почти у входа. Заказав жареную куропатку с зеленью и хлебом, легарда вытащила из‑за пазухи свернутые листы пергамента и, стряхнув со стола крошки, углубилась в чтение.
Решив, что девушке не до них, Сарелия вновь принялась ныть и попискивать, требуя то чаю, то сладкого.
«Вот — вот, поешь, а то смотреть страшно, какая ты костлявая!» — гоготнула про себя Уарра, сцеживая ухмылку в кулак.
Перепелка была наполовину съедена, когда возле едальни остановился еще один путник в запыленном плаще. Громко чихнув, легард привязал коня у жерди перед окнами и спешно вошел внутрь. Уарра осталась неподвижна, но внутренне вся напряглась. Лицо легарда скрывал капюшон, так что узнать, кто перед ней, вольная не могла. Девушке оставалось лишь наблюдать и слушать.
Легард приблизился к стойке и заговорил с хозяином едальни, делая какой‑то заказ, но Уарра мгновенно уловила сильную магическую волну, накрывающую все вокруг. У нее было мало шансов заснониться, но понадеявшись на амулетик Наимы, девушка сжала его в руках. В тот же миг она будто потеряла сознание, хотя так и осталась неподвижно сидеть на стуле, зная, что все произошедшее в едальне будет легко узнать через артефакт — подвеску, придуманную для запоминания образов.
Обернувшись по кругу и убедившись, что взгляды всех легардов в едальне кроме Сарелии остекленели, мужчина довольно ухмыльнулся и подошел к королеве.
— Здравствуй, сестренка!
Королева дернулась, как от удара, в упор уставившись на легарда.
— Как ты смеешь!.. — взвизгнула Сарелия, переходя на неразличимый писк.
Легард небрежно сдернул перчатки и, подвинув одну из фрейлин, устроился напротив королевы.
— Зачем же так орать, Сара? Или ты не рада меня видеть?
— Ты являешься сюда… — легарда сильно побледнела, глядя собеседнику в глаза. — Ты хоть представляешь, что кто‑то может узнать…
— О чем? О том, что я твой брат? — хмыкнул легард. — Глупо переживать, дорогая, этого никогда не произойдет. Никто и никогда не знал, что мы с тобой достаточно близки.
— Но если?..
— Кто расскажет? Сара, не дури! Посмотри на них? — легард обвел вокруг себя рукой. — Замерли, будто куклы — марионетки. Достаточно толкнуть…
Легард отодвинул стул Крины, и девушка мешком свалилась на пол.
— Вот и все, ты же знаешь!
— Я слишком много лет скрываю твои тайны, братец, и не хочу, чтобы Эдин отрубил мне за них голову! — взорвалась Сарелия.
— Успокойся, — повторил легард с нажимом. — Скорее Эдину придется распрощаться с головой…
Королева в ужасе прижала ладонь к лицу, слушая брата.
* * *Под палящими лучами солнца я на несколько часов задремала, вздрагивая от каждого звука. Молчун изредка переступал ногами, выгрызая траву под ногами догола. В ветвях над головой время от времени покрикивали птенцы, один раз мне на штаны даже свалился маленький комочек мести за нарушение спокойствия.
Когда солнце перевалило в зените на час к западу, я окончательно проснулась, чувствуя себя достаточно отдохнувшей и полной сил. Внимательно проверив местность вокруг и не найдя причин для беспокойства, хотя в душе теснились предчувствия опасности, я отвязала мерина и развеяла защитный контур, собираясь продолжить свой путь.
Повисшая вокруг тишина меньше всего предвещала опасности, именно поэтому я и не уловила момент, когда же все изменилось. Вдруг земля задрожала под ногами, навевая мысль об огромном подземном кроте, решившем поохотиться на меня.
Взвизгнув, я вскочила в седло и вдавила каблуки мерину в бока, молясь, чтобы он унес меня отсюда хоть куда‑нибудь. Молчун, вытаращив ошалевшие карие глаза, впервые протяжно заржал и, выбивая из‑под копыт клочья земли, понесся прочь. Я боялась даже представить, что именно произошло, но всего через пару сотен метров земля перестала трястись, а конь постепенно начал успокаиваться, давая мне возможность отдышаться.
