Меня любил Ромео - Эль Вайра
Примерно через минуту ко мне присоединяется Бенволио. Он замирает и тихо ахает, когда видит, что стало с Ромео. Его глаза мгновенно затягиваются слезами, но он держится стойко и старается не показывать свое отчаяние. Только крепче вжимается в тело Тибальта, будто при жизни тот был его лучшим другом.
Виола прячем за его ногой, грустно переводя взгляд с Ромео на Джульетту.
Джузеппа, к моему удивлению, тоже здесь. Я вопросительно смотрю на нее, а она приподнимает сумку со своими инструментами и лекарствами.
— Мне принесли весть о переполохе на церковном дворе, — поясняет она. — Нескольким стражникам нужны были перевязки.
Мы вчетвером стоим в затхлой тишине, не сводя глаз с ужасной картины. А потом… Меня не покидается чувство, что что-то не так. Что-то во всём этом кажется неправильным. Или наоборот, кажется до ужаса правильным?
Моя душа холодеет и тут же согревается, требуя подойти к ним. Я собираю в кулак всё свое мужество, чтобы сделать шаг и изучить эти милые трупы.
И… Да! Надежда не издевалась надо мной!
Пальцы Джульетты вокруг рукояти кинжала не застыли в посмертной судороге, а губы Ромео далеко не такие синие, как положено мертвецам. Эти двое еще теплые, и я, содрогаясь, прикладываю руку к горлу Джульетты. Там только намек на пульс, всего лишь робкий шепот, но этого достаточно!
Окрыленная, я касаюсь запястья Ромео и убеждаюсь, что он тоже еще живет. Боже, благослови аптекаря, чей яд оказался таким паршивым!
Я поднимаю глаза на Джузеппу.
— Мы должны их спасти, — шепчу я.
Она качает головой, и я свирепею.
— Почему нет? — кричу я. — Почему нет?! Семьи примирились, что мешает нам спасти их?
— Может, здравый смысл? — она указывает на Джульетту. — Такое уже не излечить.
Я заставляю свои мысли работать с утроенной силой. Что можно сделать, чтобы это исправить? Что можно сделать? Нужно же что-то сделать!
— Кинжал! — говорю я. — Мы можем убрать кинжал и сшить…
— Дитя, услышь себя! — взывает ко мне Джузеппа, размахивая руками у меня перед лицом. — Она проделала дыру в своем сердце! Такую вещь нельзя просто сшить, что за безумие!
— Безумие?! — кричу я голосом, которые отдает истерикой. — Не рассказывайте мне о безумии! Безумие — это позволить этим двум красивым, порывистым… идиотам умереть! И даже не попробовать их спасти!
Бенволио укладывает Тибальта на ближайшую пустую плиту и подходит ко мне, нежно обнимая за плечи.
— Розалина, нет…
— Да, Бенволио, да! Мы должны хоть что-то сделать!
Я отказываюсь дальше слушать их возражения и одним быстрым движением вырываю нож из груди Джульетты. Густые брызги крови пачкают мне лицо, но я игнорирую их, как и крики Джузеппы, и испуганное лицо Бенволио, которое становится пепельно-белым.
Я должна что-то сделать. Иначе зачем всё это?
Бенволио
Я не знаю точно, как долго Розалина простояла с ножом, занесенным над грудью Джульетты. Мне показалось, что я вижу в ее глазах следы безумия, вызванного отчаянием невероятной силы. Но в итоге она... Она ничего не сделала. Просто осторожно положила кинжал рядом с телом своей кузины и медленно спустилась на колени прямо в кровавую лужу на полу.
А я вдруг в полной мере осознал, что, наряду с запахом давно умерших тел, в мрачном склепе теперь пахнет еще и свежей кровью. Кровь буквально везде, куда бы я не посмотрел.
Тошнота поднимается из моего живота и подступает к горлу.
О нет, я не упаду в обморок. Я не буду падать в обморок. Я не буду…
… А, ладно, это бесполезно.
Последнее, что я вижу, это Розалину, смотрящую на меня через плечо. Она улыбается? Слава Богу, мой позор хотя бы вызвал в ней улыбку, пусть и наполненную душевной болью.
Меркуцио бы поднял меня на смех. Мне кажется, что я даже слышу его злобный хохот, прежде чем окончательно погрузиться во тьму.
Глава 38
Я стою у могильной плиты и дышу так глубоко и часто, что у меня кружится голова. Джузеппа права — я помешалась. Безумие однозначно постучалось в мою дверь, однозначно.
Дыру в сердце Джульетты сшить невозможно, как невозможно было излечить Тибальта.
Мне и самой хочется наложить на себя руки, когда я понимаю, что своим безрассудством только ускорила ее смерть. Вырвала из ее груди этот проклятый кинжал, выпустив еще больше крови.
Дальше нужно быть осторожнее. Потому что если Джули уже не спасти, то ее Ромео будет жить. Будь я проклята, если позволю ему умереть! Кто бы там что не говорил, его я спасти сумею. Я поднимаюсь с пола, чувствуя тяжесть пропитанных кровью юбок, и приказываю Джузеппе дать мне ее сумку.
Она подчиняется, и я ныряю внутрь, перебирая бинты, колбы и склянки, пока не выуживаю со дна то, что мне в полной подходит.
— Отлично, — шепчу я, разглядывая густой сироп в маленьком флаконе.
Эту неприятную и драгоценную смесь, полученную из куста диковинного растения, целительница купила два месяца назад у незнакомца, приехавшего в Италию из Нового Света. Насколько я поняла по описанию, он прибыл из страны, которая позже станет Бразилией.
Пока Джузеппа приводит в чувства Бенволио, я хватаю Ромео за подбородок и заставляю его рот открываться, а потом выливаю сироп ему на язык.
— Давай, мой хороший, — шепчу я больше себе, чем ему. — Пей.
Я наклоняю его голову, чтобы жидкость прошла дальше и достигла желудка. Теперь нужно перекатить его на бок, чтобы он не захлебнулся в собственной рвоте и не перепачкал Бенволио, который приземлился рядом с ним.
Сироп эффективен — через несколько мгновений Ромео начинает тошнить. Он кашляет и тошнит еще сильнее, очищая свой организм от яда, который недавно проглотил. Я придерживаю его голову, стараясь игнорировать неприятные запахи и звуки, исходящие от него.
Когда Ромео заканчивает выворачиваться наизнанку, я достаю из сумки Джузеппы ткань и вытираю его рот. Теперь он дышит нормально, вполне приемлемо для живого человека, а синий оттенок окончательно исчезает с его губ.
Бенволио стонет рядом и приходит в себя.
— Розалина?
— Да, Бенволио, я здесь.
Он крутит головой и облегченно выдыхает, увидев меня рядом.
— Смотри под ноги, — предупреждаю его я, когда он пытается подняться. — Тут кровь
