Невесты дракона-императора - Северина Мар
Агата покачала головой:
— Я не знаю.
— Что же, тогда не стоит отбрасывать и другие возможности. Кто еще мог бы желать вам зла? Может быть другие невесты дракона-императора?
Агата опустила взгляд, рассматривая собственный перепачканный в пыли подол. В голове ее крутилась одна мысль, которую она настойчиво отгоняла от себя.
Собравшись с силами, она все же решилась ее высказать:
— Быть может… быть может Пинна, могла на меня обидеться, — едва слышно произнесла она.
— Госпожа Пинна небесное создание, кроткое и доброе, как дитя! — тут же взвилась графиня Дэву. — Как вы можете ее обвинять?
— Думаю, госпожа Агата всего лишь отвечает на вопрос генерала, — заступился за нее Фрол Зерион.
Кир Аверин кивнул ей, чтобы она продолжала.
Агата запинаясь рассказала о том, что после того, как Пинну заподозрили в том, что это она подкинула осколки в туфли Исоры и порезала платья, они перестали с ней дружить, а затем Агата обошла ее во время скачек.
— Не уверен, что этого достаточно, чтобы покушаться на вашу жизнь, — вздохнув подытожил Кир Аверин. — Но спасибо, в любом случае, что поделились своими сомнениями. Уверяю вас, что сделаю все, чтобы разобраться в случившемся и наказать виновных, но вы будьте, пока бдительны и осторожны.
Когда Агата вышла из шатра, небо совсем стемнело, но факелы ярко горели, освещая ей путь. Издалека еще доносилась музыка и голоса, через каждые десять шагов стояли служители, и она не чувствовала себя в опасности, пока шла к алым шатрам, отведенным невестам.
Вышло так, что Агата не видела следующие матчи и не знала, чем они завершились.
Когда она подходила к их шатру, навстречу ей вылетели, едва не сбив ее с ног Магда и Лили, и ничего сказав, устремились прочь.
— Что это с ними? — спросила Агата, заходя внутрь.
— Не бери в голову, — отмахнулась Исора. — Всего лишь злятся, что команда, в которой была я обошла ту, где были одни. Остынут и одумаются. Никуда они не денутся!
У Агаты уже не было сил, чтобы огорчаться из-за разлада в их компании.
Исора еще, что-то ей говорила. Спрашивала все ли с ней хорошо, и, как так вышло, что она упала с фернали. Агата едва могла ей связно отвечать.
Опустившись на тюфяк, она прикрыла глаза, и почти сразу погрузилась в сон.
Глава 18
Ссоры и жребий
Агата рано уснула и потому проснулась еще до того, как запели первые птицы. Все тело ломило и про себя она радовалась, что сегодня, наконец, будет спокойный день, и утруждаться придется лишь ее уму, но никак не телу.
Она так и не сходила вчера в купальню и на даже не сняла верхнее платье. Теперь ткань неприятно липла к коже, а голова чесалась, будто в волосах обосновалась колония муравьев.
Агата с трудом села. Остальные еще спали. Исора раскинулась на тюфяке, изогнувшись, как кошка. Магда и Лили, спали рядом, обнимая друг друга во сне. Выходит, как предсказывала Исора, вчера они все же вернулись обратно в шатер. А Лидия…
А Лидия тоже не спала. Она лежала на спине, сложив на груди руки, словно статуя в усыпальнице. Как и Агата, она так и не сняла верхнее платье и не расплела косы. Похоже, что вчера не было никого, кто мог бы ей помочь, а сама она не справилась.
Поднявшись, Агата подошла к ней и присела на корточки.
— Что ты думаешь о том, чтобы пойти выкупаться, пока еще есть время до трапезы и начала испытаний? — спросила она.
Лидия молча кивнула.
Агата достала из сундука чистые нижние платья и они вышли наружу. Воздух был прозрачным и чистым, как это бывает только после самого рассвета. Лагерь понемногу просыпался. Между шатров бродили сонные служители, убиравшие остатки вчерашнего пира. Возле потухших костров, прямо на земле спали вельможи в одеяниях, расшитых каменьями, столь ценными, что кощунственно было дышать на них, не то, что валяться в пыли.
Пройдя до купален, они скинули платья и опустились в горячую воду. Агата едва не застонала, так хорошо и легко стало ее измученному телу.
Они немного поплавали, а затем смыли с себя пот и пыль мыльным настоем.
— Агата, скажи, чтобы ты сказала, если бы узнала, что один из твоих друзей не тот за кого себя выдает? — спросила вдруг Лидия, пока Агата расчесывала и заплетала ее влажные волосы.
Агата так удивилась от ее слов, что едва не выронила гребень.
— О чем ты Лидия? — спросила она. — Не хочешь же ты сказать, что…
— Просто ответь на мой вопрос! — перебила ее Лидия. — Просто скажи, чтобы ты тогда сделала?
— Не знаю. Я не привыкла сомневаться в друзьях, — сказав это Агата едва не прикусила язык. Все же и Миру, и Пинну она когда-то считала своими подругами, но вот как итоге все обернулось. — Наверно, я бы потребовала доказательств, — все же добавила Агата.
Лидия опустила голову и больше ничего не сказала. Агата пыталась ее расспросить, пока они причесывались и одевались, но Лидия только поджимала губы, хмурилась и ничего не говорила.
Они вернулись в лагерь как раз к началу трапезы. Невесты уже сидели за грубо сколоченными дощатыми столами, стоявшими возле алых шатров. Служители суетились вокруг, выставляя блюда с хлебом, сыром, вяленым мясом, фруктами и овощами.
Агата и Лидия присоединилась к сидевшим за одним столом Магде, Исоре и Лили. Хотя они были снова все вместе, над их головами словно зависла сизая туча обид и не понимая.
Они не болтали и не шутили, как это было всегда. Каждая мрачно уставилась в свою тарелку, думая о чем-то своем. Все изменилось так резко и так быстро, что Агата и не заметила, как все произошло.
Она все же надеялась, что это лишь временные трудности, и когда, пройдя испытание, они вернутся в Лунный дворец, то смогут все обсудить и уладить разногласия. Если, конечно, они все получат медное кольцо от дракона-императора и останутся на Отборе.
Последний день турнира выдался наименее зрелищным из всех.
Служители расставили на площадке несколько десятков столиков, сидя за которыми невесты играли в карментин, дурланг и эфтос. Стихийномахию — любимую игру дракона-императора оставили под самый конец.
Сидевшие на трибунах вельможи, откровенно скучали. Предаваясь беседам, они пили вино из фарфоровых чаш, которые им подавали молодые служители и обмахивались веерами из перьев ферналей, пытаясь спастись от жары. Лишь немногие поклонники игр, вроде князя Эйриса или Страта, который был восторженным как дитя,
