За грань. Инструкция по работе с вампирами - Анастасия Амери
Вкус был волнующим. Мы смешались, и я слизывала, посасывала, глубоко глотала, понимая, что скорее всего через какое-то время возненавижу себя. Было в этом что-то неправильное. Мы воспользовались минутной слабостью друг друга, если Стрэнд вообще имел хоть что-то отдаленно связанное с этим понятием. Сознание возвращалось, неумолимо подкидывая отравляющие мысли.
«Он просто хотел стереть со своей вещи отпечатки другого», — я взяла глубже, почти давясь, кашляя. — «Теперь я не только ношу его клеймо на шее, но и пахну им».
Меня раздражали эти мысли. Едкие и колющие. Почему обязательно надо все усложнять?
Стрэнд тяжело вздохнул, каждый мускул на его лице напрягся, если бы не отрава в голове, я бы почувствовала, как пульсирует его член. Горячее, тягучее семя заполнило рот, хватка на затылке ослабла и несмотря на то, что я уже полностью отдавала себе отчет в происходящем, наблюдая за как солнце заставляет его кожу становиться бронзовой, я все же не сплюнула.
Откинувшись на скомканные простыни, я прикрыла глаза, совершенно не стесняясь собственной наготы. Мышцы ныли, губы стерлись и теперь болезненно пульсировали и, кажется, на теле останутся синяки, но мне было попросту плевать. Матрас прогнулся, тело чуть качнуло. Начальник поднимался, оставляя меня одну. Отчего-то было страшно открыть глаза и посмотреть на него.
Но все же я справилась с глупыми опасениями.
Стрэнд стоял рядом с кроватью ища что-то взглядом на полу. Потом наклонился и поднял штаны. Посмотрел на меня и угрюмо покачал головой. Смешно, мог ли первородный сожалеть о случившемся? Может и так.
— Не останешься? — сипло в полудреме поинтересовалась я, понимая, что от вида его обнаженного тела у меня не к месту захватывало дух.
— Нет, — коротко ответил вампир, его взор цепко прошелся по моему телу.
— Мне пойти с тобой?
— Нет, ни к чему. Спи.
Я прикусила до крови губу изнутри. Что и требовалось доказать.
— Ладно, — я гадко улыбнулась ему, — с тебя прибавка к зарплате, Стрэнд.
Казалось, его молчание было…удивленным, ошарашенным? Эти слова были погрязнее всего того, что мы делали здесь последние несколько часов. Ведь они говорили о том, что для меня это тоже значило не так много, как его желание убрать любое упоминание Элроя с моего тела. Трофеи не могут чувствовать. Черт подери, я ненавидела свои ужасные мысли, но ни на что другое это не было похоже. Или нет?
— Я заплачу только после того, как найдешь клинок, Мэйер, — холодно ответил он. — А потом катись на все четыре стороны.
Я закрыла глаза, не желая больше его видеть. Вот и поговорили. Мои тараканы и его холод не самые лучшие коллеги.
Он вышел, прикрыв дверь, оставляя меня в тишине.
«Что же, зато это был хороший опыт. Секс с вампиром на самом деле может быть лучшим времяпрепровождением», — злые мысли обжигали.
Повернув ноющее, уставшее от сексуальной скачки тело на бок, я нашла одеяло, подтянула к себе и сгребла в охапку, обхватывая ногами и руками, зарывая лицо в теплые складки, еще пахнущие нашей страстью. И заплакала. Тихо, так, чтобы первородный не мог услышать.
Глава 11
Меня забрал сон вплоть до самого заката. Последние лучи уходящего за горизонт солнца пробивались сквозь плотную викторианскую застройку, когда я села на кровати, ощущая тошноту и убивающую тяжесть в голове. Ни холодная, ни горячая вода в душе не помогала, заказанная мной еда в номер стояла нетронутая на столике. Я передвигалась строго по стеночке, держась за предметы, в боязни упасть от пробирающей до костей слабости.
Закон равновесия во вселенной работал слишком безотказно: мне было плохо ровно настолько, насколько было хорошо еще совсем недавно. На коже проступили синяки. Они были под грудью, на бедрах, заднице, на плечах и вовсе можно было почти четко различить следы рук Стрэнда. Я мысленно абстрагировалась от этого факта и старалась никак не реагировать. Просто отметины, которые ничего не значат.
Постельное белье с кровати почти сразу же, после моего подъема отдано в стирку и теперь не осталось никаких намеков на нашу близость. Кроме слишком чувствительного к прикосновениям тела. Пришлось не надевать лифчик, потому что синяки на ребрах начинали мешать. Горничная была невозмутима, снимая смятое белье с капельками крови, которое — я была в этом уверена — пропахло сексом. Даже до моего носа доносился аромат бурной ночи. Хотя, возможно, все это лишь мне казалось.
Несколько раз я брала в руки телефон и видела два пропущенных от Флинна. Теплый, солнечный калифорнийский мужчина вдруг сделался таким далеким и немного горьким воспоминанием. Мне хотелось его набрать, честно, но было не по себе от одной мысли, что услышу его непосредственный тон.
Можно ли произошедшее считать изменой, если, по сути, мы не связывали друг друга обязательствами? Мы лишь вели забавную игру и хорошо проводили время вместе.
Босс сказал, что после поимки Танца Смерти я могу катиться на все четыре стороны. Неужели, он на самом деле отпустит меня? Перестанет преследовать и пытаться вновь пролезть в голову? Я смогу выбирать дальнейший путь. Просто жить.
Да вот только как это у меня получится? Зная о том, что есть вампиры, их игрушки, артефакты и вообще другая сторона жизни, удастся ли бросить это все? Потом придя в бывший офис, застану ли я любимый диван или Стрэнда? Или нарвусь на пустое помещение, которое останется тенью того неполного года, что я проработала в нем.
Я сидела на диване в гостиной и безразлично листала ленту одной известной социальной сети, наблюдая за обычной человеческой жизнью, когда в дверь номера постучались. Странно, я не вызывала работников отеля, не заказывала еду, а Стрэнд бы просто зашел. Начальник отсутствовал все это время, чему можно было только порадоваться. Не знаю, смогу ли я так же спокойно на него смотреть и дальше.
— Ты жутко бледная, Соня, — вместо приветствия криво улыбнулся Люн Ин.
Он был все так же просто одет, только сегодня на нем была белая футболка и черная кожаная косуха. Волосы влажные и небрежно взъерошены, так словно он попал под небольшой дождь и пытался уложить прическу пальцами. Наверное, я не заметила, как на улице испортилась погода. В руках он держал картонную подставку с кофе и пончиком.
— Ты ешь обычную еду? — выгнула я бровь.
— Нет, — поморщился китаец. — Но люди
