И в сумерках придёт рассвет - Надежда Черпинская
– Однажды ночью, когда стражники наши уснули, – продолжал Джастин. – Я выбрался из телеги и уполз в лес. Так, словно червь, я пробирался по мокрой от дождя траве всю ночь, и ещё половину следующего дня. Мне казалось, я двигаюсь быстро, но думаю, что за это время я почти не сдвинулся с места. Там ноги мои наконец-то стали сильнее, и я пошёл, пошёл на восток, ориентируясь по солнцу и местности.
Казалось, он был не здесь, а там, на окраинах Каран Гелана.
– Как и ты, Мара, я хотел дойти до Остенграда и просить у твоего дяди помощи для себя, и для тебя, моя ясная госпожа. Но шёл я очень-очень медленно, шатаясь, как забулдыга, не просыхавший неделю. И шаги мои были нетверды как первые шаги ребёнка.
И всё-таки я двигался к Востоку, стараясь избегать дорог и селений, страшась вновь угодить в лапы Каран Гелана. Я питался тем, что находил: ягодами, травами. У меня был нож, но сил на охоту не доставало.
Джастин коротко улыбнулся своей принцессе.
– Мысль о том, что Каргиона не нашла тебя, моя госпожа, согревала моё сердце и придавала воли к борьбе. Но были и другие: о разрушении Джалисона, о гибели короля Тиарена и твоей матери госпожи Далы Ладины, и многих других – тех, кого я знал с юности, тех, кто был моими друзьями. И от этих мыслей становилось тоскливо, отчаяние наваливалось на меня тяжким грузом, и это лишало меня последних сил.
С каждым словом он всё больше мрачнел.
– Когда я достиг Джалисона и увидел, во что превратился Королевский сад роз, то и вовсе рухнул на колени, уже не в силах подняться. Но твои серебряные розы, Мара, цвели, несмотря ни на что!
И я пополз дальше, теперь уже на четвереньках, сдирая руки и колени. Но боль уже не чувствовалась. Вернее, она уже не уходила вовсе, и я уже не видел ничего вокруг.
Когда я добрался до Восточного пути, у меня вроде бы открылось второе дыхание, ведь я увидел горы Остенграда. Мне чудилось, что я почти достиг цели.
Там же, на равнине, ко мне привязался волк. Старый и слабый, он не решался напасть даже на такое ничтожное существо, коим я был тогда. Но, между тем, волк не оставлял меня, и я знал, что, когда я совсем упаду, он не упустит случая перекусить мною.
Наверное, прошло ещё несколько дней пути… Я тогда потерял счёт времени. В конце концов, я совершенно выбился из сил и упал на дороге в лесу. Мне преграждало путь повалившееся дерево, и преодолеть это препятствие я не смог!
Тогда волк напал на меня. Но я не позволил ему убить себя – я полоснул его ножом. И мой серый враг-друг убежал прочь.
После я лежал долго-долго, чувствуя, как сочится кровь из ран, нанесённых зверем. Я знал, что умираю, но уже ничто не заставило бы меня встать.
Потом я почувствовал прикосновение чего-то мягкого, тёплого, и решил, что это вернулся волк, дабы довершить начатое. Я даже представил, как он будет пожирать меня заживо, а я ничего не смогу сделать…
Но я всё же смог слегка приоткрыть глаза и увидел большую чёрную кошку. Она рассматривала меня зелёными глазами хищницы, но как-то совсем не по-кошачьи. Потом вместо кошки взору моему явилась столь прекрасная красавица, что я принял её за видение.
Джастин нашёл изящную руку Элькит и, с любовью глядя на волшебницу, поцеловал её тонкие пальцы.
– Я принял её за видение, но этот сон не оставляет меня и по сей день! И если сейчас я сижу и говорю с тобой, моя милая Мара Джалина, то только благодаря стараниям госпожи моего сердца, Элькит! Она перенесла меня сюда и излечила.
– Перенесла сюда, как же? – удивилась принцесса, глядя на хрупкую фигурку эльфийской кошки.
– Вот так! – усмехнулась Элькит.
Она сделала лёгкое движение рукой, и посуда, взмыв со стола, закружила в воздухе хоровод, а затем вернулась на место.
– Это далеко не всё, на что я способна! Я принесла сюда Джастина с помощью чар и долго лечила его, как умею. Не знаю, зачем я подобрала его тогда… – мурлыкнула Элькит. – Я всегда была равнодушна к вам, людям. А тогда вдруг сердце моё охватила такая жалость, что я только подивилась, откуда во мне может быть так много человечности. И я решила помочь этому полуживому изувеченному страннику. Сколько ран, ожогов, ссадин было на нём! Теперь всё прошло – остались лишь следы от самых глубоких.
Джастин продемонстрировал Маре шрам на щеке, оставшийся после схватки с волком.
– Но с тех пор я ни разу не пожалела о своём поступке, – добавила Элькит. – Особенно, когда узнала, сколь благородного воина спасла.
– Элькит сделала для меня очень много! – заключил Джастин. – Она не только вылечила меня тогда, но и дала мне частицу своей вечности, я больше не старею. Пока я буду жить с ней в Дримане, годы не коснутся меня, – добавил Джастин, но как-то грустно, будто знал, что недолго оставаться ему здесь, в покое и безопасности.
Мара заметила это, не ускользнули его слова и от Элькит. И кошка одарила девушку долгим странным взглядом, в глазах её вспыхнул хищный жёлтый огонёк.
– Ты ведь ещё не всё поведал… – добавила она.
– Ах, да! Поправившись окончательно, я решил отыскать тебя или Кали. Элькит не хотела отпускать меня, но я убедил её, что это очень важно, и, поклявшись вернуться, уехал прочь. Я хотел найти Кали, но, приехав к одному моему приятелю в Галиорте, узнал, что Кали убили. Он вернулся после пожара в Джалисон, может быть, желал разузнать дальнейшие планы Катараса, был схвачен его солдатами и казнен. Тогда я понял, что прежде, чем вернуться, он укрыл тебя в безопасном месте. Я знал, где это – деревня его родичей в Северном лесу. Я поехал за тобой, но обнаружил лишь разорённую деревню и море мёртвых тел. Меня утешило лишь одно – тебя среди них не было!
– Подумать только, ты был так близко! Если бы ты приехал чуть
