Грешник - Эмма Скотт
Я вынырнула из своих мыслей и увидела, что Яна наблюдает за мной с отвисшей челюстью.
– О боже, прости! – воскликнула я, мои щеки пылали. – Не знаю, что на меня нашло. – Я просто… взяла и вывалила все на тебя.
– Все в порядке, – ответила она. – Действительно в порядке. Это настоящий разговор, Люси, а не пустая болтовня, которую я ненавижу. Для меня даже своего рода честь, что ты мне доверилась. У меня такое впечатление, что тебе нужно было выговориться.
Я кивнула. Она была права: неделю назад я бы сбежала прочь из-за того, что так разоткровенничалась.
– Спасибо, что не махнула на меня рукой.
– Никогда. – Яна ласково улыбнулась. – Могу я задать тебе вопрос? Ты сказала, что раньше ходила на вечеринки. Когда все изменилось? Я знаю, что твой отец умер, и очень тебе сочувствую, Люси. Не уверена, что когда-нибудь говорила тебе это.
– Говорила. – Я улыбнулась в ответ. – Но нет, это случилось раньше. Это было…
Я порылась в своей памяти, пытаясь найти момент или событие, которые могли бы заставить меня спрятаться, как черепаха в панцире. Это произошло до смерти папы. Гораздо раньше, за многие годы до этого. Даже столетия…
– Постепенно, – ответила я. – Плохие голоса в голове стали громче, а я почему-то все больше уставала.
– Уставала от чего?
«От его отсутствия».
Эта мысль всплыла из самого потаенного уголка разума, как вспышка, озарившая мою внутреннюю пустоту. А за ней следующая вспышка – сон о женщине и воине, убеждавший, что все это лишь отголоски воспоминаний Кассиэля.
– Причина, по которой я спрашиваю… – Яна нахмурилась. – Ты в порядке?
– Ох, эм… да.
– Выглядишь немного бледной.
– Все нормально. Правда. – Я отпила глоток воды. – О чем ты говорила?
– Ну хорошо. Что ж, может прозвучать крайне снисходительно, поэтому не стесняйся предложить мне прыгнуть с Бруклинского моста, но я чувствую к тебе что-то вроде материнского чувства. – Яна засмеялась несколько смущенно. – Уверена на сто процентов, что всему виной всплеск гормонов после родов, но когда ты сообщила, что в понедельник выступишь с презентацией, меня распирало от гордости. И я очень, очень сильно хочу посмотреть на твою идею, потому что, держу пари, она будет потрясающей.
Презентация. В понедельник, на работе. Вот она, настоящая жизнь.
– Спасибо, – ответила я Яне. – Не уверена, так ли хороша моя идея. У меня такое чувство, будто в ней чего-то не хватает, но я все равно не отступлюсь.
– Ну? Давай послушаем, – предложила она, откусывая от гироса. – Устроим тебе генеральную репетицию.
– Ладно. Если хочешь…
– Хочу.
Я рассказала о своей идее с обувью, а Яна жевала и все больше и больше округляла глаза.
– Матерь Божья. Люси…
– В этом нет ничего нового, – произнесла я. – Другие компании производят экологичную одежду, но…
Яна сделала глоток воды, качая головой.
– Браслеты и прочую ерунду, но не настоящую обувь. Это возможно? Не будет ли обувь, к примеру, разваливаться?
Я кивнула.
– Я провела расследование. Вместо настоящей резины из пластика можно создавать синтетический каучук. Нет смысла уничтожать лес, когда можно спасти океан.
– Я думаю, что это гениально. Но ты права, тут кое-чего не хватает.
– Чего же?
– Поддержки известного лица. – Она заговорщически подалась ко мне. – Мой муженек играет в гольф в Дугластоне. Когда родился Уайатт, ему запретили играть чаще одного раза в месяц. Но знаешь, кто его любимый приятель по гольфу?
– Понятия не имею.
– Джейсон Лемье. Он крутой спортивный агент. У него в кармане внушительный список крупных клиентов. Таких как Кай Соломон.
– Эм…
– Звезда тенниса? Выиграл Открытый чемпионат Австралии и потом еще кучу соревнований. – Она выгнула бровь. – Понимаешь, к чему я клоню? Я заставлю мужа, чтобы он уговорил Джейсона заставить своего клиента подписать контракт с твоей обувью.
– Слишком много принуждения, – со смехом заметила я.
– Подумай о возможностях. О перспективах. Чем больше обуви мы продадим…
– Тем больше этого проклятого пластика будет повторно переработано. И каждый пенни прибыли пойдет обратно на очистку. – Я шокировала сама себя, подняв ладонь, чтобы Яна дала мне «пять». – Ты должна провести презентацию вместе со мной.
Она покачала головой.
– Нет, нет. Это твое детище. К тому же к понедельнику я никак не успею заполучить Джейсона. Так что все в твоих руках, девочка.
Эта мысль должна была вызвать у меня крапивницу, но даже намек на беспокойство растворился без следа.
«Выкусите, Дебер и Киб».
– А теперь мы можем поговорить об этом? – Яна подтолкнула носком пакет под столом. – Оно действительно такое уж безвкусное?
– Ну…
– Позволь взглянуть.
Я вытерла оливковое масло с рук и достала платье.
Яна поджала губы и с укоризной склонила голову набок.
– Люси, оно великолепно. Более того, тебе оно нравится, верно?
– Думаю даже, что оно идеальное.
Яна сложила руки вместе.
– Класс, поскольку нам теперь не придется выстаивать очередь в пункте возврата, можно потратить это время на десерт.
Я ухмыльнулась.
– Да, можно.
* * *
После того как мы допили крепкий греческий кофе и разделили пополам кусочек пахлавы, Яна обняла меня.
– Давай как-нибудь повторим. Пожалуйста!
– С удовольствием. – Я забрала пакет. – Мы недалеко от моего дома. Хочу отнести его и повесить, чтобы не сильно помялось до завтрашнего дня.
– Отличная идея. Увидимся в офисе.
Мы расстались, и я вернулась в свою квартиру. Завернула за угол дома и резко остановилась. На нижней шаткой ступеньке моей лестницы сидел Кассиэль, низко опустив голову и упершись локтями в колени.
Сначала меня пронзило болью, потому что по его виду казалось, будто он испытывает ужасные мучения.
Но вторым чувством стала ошеломляющая, неоправданная волна радости от того, что он все еще здесь.
Со мной.
17
Я взбежала по лестнице и села рядом с Кассиэлем, отложив в сторону пакет с платьем.
– Что произошло?
Когда он не ответил, я взяла его левую руку и осторожно закатала рукав черной футболки хенли. Как я и предполагала, Кассиэль в ней выглядел сногсшибательно. Теперь на его предплечье краснели семь прижженных порезов, один совсем свежий, кровавый.
– Это неправильно. Ужасно. Кас, я… – Я положила руку ему на плечо, но он тут же отпрянул. – Есть другие?
Он мрачно улыбнулся.
– На память.
Я оттянула сзади его воротник и едва сдержала крик.
На коже
