СИНИЕ ЛЕБЕДИ - Светлана Гресь

– Незачем портить здоровье почтенному семейству.

– Откуда пришла туда и уходи, ни к чему здесь хвостом вертеть.

– Вот, проклятая, навязалась на нашу голову, cколько крови попила, нервов испортила сколько, приблуда! – Настя смотрела люто, не скрывая своей ненависти.

Ксен стал успокаивать любимую дочь, наперебой с Лукой, утешая ее. Она, как маленькая капризная девочка, плакала, припав к груди мужа.

Вокруг были одни недоброжелательные и глухие к ее боли люди. Угодливые, заискивающие, они объединились против несчастной девушки дружной захмелевшей толпой.

Куда же ей идти? Ни матери, ни отца! Ни кола, ни двора! Тут хоть пьяный Комар с Комарихой, их изба, их соседи, в конце концов люди какие никакие вокруг, а там, в лесу, кто?

Она безотчетно глянула на Ксена. Он самый уважаемый человек в деревне, к его словам всегда прислушиваются остальные. Бросилась ему в ноги, прижав руки к груди.

– Сирота я, без отца, без матери. Обращаюсь к вам, что к отцу милому, батюшке сердечному, помогите дочери своей названной, незаслуженно обиженной, неправедно оговоренной.

Неужели виновата она в том, что сердечко девичье в любовь поверило, что обманулось в своих чаяниях, ожиданиях, что не любил ее друг милый, играл чувствами наивной девушки. Если бы был отец у меня, разве позволил бы он обманывать дочь свою доверчивую, разве не рассказал бы ей раньше, что не всем словам ласковым верить можно, не всем объятиям нежным доверять нужно.

Пусть осталась, что лебедушка белая, без друга милого, не гоните с деревни. Я никому мешать не буду. Как бедной сиротинушкой жизнь прожить одной. Я бы к матери бросилась в ноги, просила прощения за свои поступки необдуманные. Она пожалела бы меня, прижала к груди своей, утешила, успокоила. Нет родимой, люди злые сгубили ее. Одна я осталась, перепелкой раненой при разбитой дороге. Каждый, кто пройдет мимо, словом, ядовитым ошпарить может, отпихнуть в сторону, хоть места хватает обойти-объехать.

Не гоните меня, умоляю, защитите душу, не по своей воле, грешную. Судьбу мою горемычную возьмите в руки свои сильные. Подарите надежду бедной девушке, дайте согреться у костра вашего яркого, горячего. Тепло сердец ваших ощутить. Не гоните, прошу. – девушка наклонилась низко-низко к земле и выпал крест, предательски сверкнул на солнце ярким золотым пламенем. Окружающие ахнули, она, оказывается еще и воровка. Может, убила кого-то там, в городе, а теперь в деревне прячется.Такой крест только князья носить могут.

– Судить преступницу, – кричали сердитые голоса, требуя немедленного правосудия

Комар пролез вперед толпы и, мямля, и шамкая, просил пожалеть девочку.

– Поверьте, девочка очень добрая, честная. Она не может воровать. Она не воровка. Не гоните ее.

Ксен молча отвернулся. Покой и счастье его дочери были ему ближе, чем судьба какой-то, приблудившейся неизвестно откуда, да и сам он, наконец, успокоится, больше не видев ее.

Круг стал сужаться, грозный, непреклонный. Комар своим хлипким старческим телом не мог оградить девушку от расправы. Тула, довольная таким поворотом, язвительно подливала огонь в разгорающийсяй костер неприязни и вражды:

– Я всегда знала, что не напрасно появилась в нашей деревне эта приблуда. Мошенница, а может даже и убийца. Хитростью и обманом в деревню проникла. Нет, чтобы притихнуть, притаиться, так она еще и мужей наших отбивать вздумала!

– Воровка!

– Бродяжка!

– Позор! – В исступлении скандировала разъяренная толпа.

– Что б ты уже пошла туманом по воде, растаяла и не вернулась! – старались самые дотошные и самые верные Туле земляки.

Дана, вдруг, вся как-то напряглась, съежилась и обмякла. Глаза девушки излучали безбрежный ужас. В одночасье жизнь была сломана. Вспыхнуло солнце и пожухло, потемнело все для нее вокруг. Она сразу перестала видеть и слышать. Только скорбный шепот листьев березы,

– Прос-с-сти, Прос-с-сти.

– Простите, – вертелась мысль, – простите, люди добрые, если нехотя оскорбила или обидела кого. Простите, что хотела быть счастливой и любимой, не смогла

– Прости, Боженька, что не нужна никому в этой жизни. Прости и не вини душу слабую, грешную, безвольную.

Взгляд девичий на прощанье березу охватил и в реке утонул. А там девушки в венках, безмолвные, зелено-косые, по пояс из реки выглядывают, руками машут, к себе кличут. Ноги сами понесли к воде, что ласково по-матерински звала к себе, манила и влекла обвораживающей пустотой. Там не было печали, не было боли, горя, страданий и унижений. Среди водяных красавиц силуэт Норы. Прозрачная, грустная, молча смотрит на девушку немигающими, печальными глазами. Вот, где ее мама. Она пожалеет свою непутевую дочь. К ней, к родной.

– Прости, Боженька, что не хватило сил удержаться в этом жестоком и безжалостном мире. Прости и помилуй душу мою грешную.

Медленно шла по мягкому песчаному дну. Вода осторожно и нежно обнимала девушку, поднимаясь все выше и выше. Вот уже закрыты колени, утонул тонкий стан девичий, вот уже груди целует теплая волна, накрыла плечи, шею белую ласкает, обнимает. Медленно, медленно, тихо, тихо плещется речная гладь, охватывая девушку плавно, заботливо.

– Кошмар-р-р! Кошмар-р-р! Люди добрые, куда же вы смотрите, она же тонет! Помогите! Ради бога! Девочка моя тонет!

Ворона металась среди толпы, тыкаясь каждому в лицо, пытаясь найти хоть каплю милосердия, била крыльями у лица девушки, стараясь остановить ее, но было поздно. Дана не жила больше в этом мире. Она оглохла и ослепла

Птица орала, что есть мочи.

– Быстрее! Да где же ты там, быстрее, она тонет! Она сейчас утонет! О, Господи, помоги! Останови ее!!!

Все стояли окаменевшие и неподвижные, только старый Комар горько безутешно плакал. Слезы крупными каплями сползали по его небритой неопрятной щеке. Его маленькие щупленькие плечи вздрагивали беспомощно и безнадежно.

– Доченька, – шептал он, – зачем ты так?

Помогите, хоть кто-нибудь. Она же совсем юная, ей бы еще жить и жить, – отчаянно оглядывался по сторонам.

Никто и не заметил, как вокруг все неожиданно стихло, даже ветер, обеспокоенный и напуганный, притаился в густых листьях березы. По воздуху стала перемещаться громадная темная мрачная тень. Она быстро росла, ширилась, расползаясь по земле черным зловещим пятном. Воздух стал сбитым и тяжелым. Беспроглядная тьма упаковывала белый свет, закрывая солнце, делая из него черную плоскую лепешку. Недобро и тревожно завыли собаки. Их разноголосый, беспокойный вой слился в один тягучий и кошмарный рев. Белый свет стал погружаться в кромешную, непроницаемую темень.

Откуда не возьмись, появился огромный страшный зверь, со сверкающими глазами, с горящей красной пастью, из которой дым клубился густой и белый, со светящейся шерстью. Леденящий ужас обуял толпой. Все поняли, наступает конец света, и сам дьявол восстал из преисподней, пришел по их души грешные. Чудище