Другой край мира (СИ) - Иолич Ася

– Я тоже, если честно. Мы танцевали, потом пошли попить воды, и он поставил руки вот так и не дал мне уйти, и поцеловал. Я попросила отпустить, но он не хотел. Воло сказал ему, чтобы он отпустил, и я ушла.

– Воло был там? – удивилась Тили.

– Не всё время! Он проходил мимо и, наверное, услышал, как я говорю «пусти».

– То есть Алгар отпустил тебя только после того, как Воло сказал ему?

– Да.

– Это нехорошо, Айи. Он должен был сразу убрать руки. Тебе надо сказать об этом.

– Ты думаешь?

– Да.

– Я сначала поговорю с ним самим. Тили, я не сказала ему, что не хочу. Я была раззадорена танцами, и когда он поставил руки с двух сторон от меня, я рассмеялась и взъерошила его волосы. Он думал, что мне весело.

– А ты хотела, чтобы он поцеловал тебя?

– Нет. Не знаю. Тили, я правда не знаю. Если бы не пришёл Воло, я бы могла, наверное, понять.

– Так Воло помешал и ему, и тебе?

– Получается, да.

– Ты очень спокойна, Айи. Я удивлена. Я бы и то переживала сильнее, наверное. Если ты не поняла, то, может, надо повторить? Только выбрать место, где никто вас не потревожит.

– Наверное, мне просто надоело из-за всего переживать. Я подумаю над твоими словами.

– Айи, – сказала Тили серьёзно. – Только вот что... Если у тебя внутри совсем-совсем ничего не замирает, когда он близко, если ты никогда не вспоминаешь его голос, глаза, прикосновения, его жесты или то, какие на ощупь его волосы, то не делай этого. Это будет ошибкой.

Пепельная вязь на смуглых руках и спине. Запах, от которого в животе начинает свербить. Горячая ладонь на её щеке.

– А если вспоминаю... – Аяна посмотрела на подругу. – Если вспоминаю?

– Тогда чего же ты ждешь? – рассмеялась Тили, и её маленький нос с россыпью веснушек наморщился.

Аяна поставила тесто на пирожки, отправив Тили спать, и почистила клубни для начинки. Потом она нарезала их, потушила на сале со шкварками лука и убрала в котелок под крышку, но на запах откуда-то пришёл Верделл.

– Здравствуй, кирья, – сказал он. – В твоей комнате спит какой-то ребёнок.

– Ты залез в мою комнату? – возмутилась Аяна, хватаясь за большую скалку.

– Нет, нет, – Верделл схватил большую сковородку, в которой она до этого тушила клубни на сале, и попытался закрыться. – Вот чёрт, она вся жирная. Я обрызгался жиром. Теперь ваша старая собака будет всё время преследовать меня.

– Так возьми и помойся, дурень. Ты умеешь пользоваться мылом?

– Кирья, не обзывай меня! Это против заветов добра и совести! Я не хочу опять идти в вашу купальню. Я постоянно засыпаю там.

– Так, может, попробуешь спать по ночам в кровати? И где, интересно, тебя носило эти четыре дня? Ты так и не рассказал.

– Кир Конда отправил меня за молоком. Я не знал, куда идти, но он сказал «иди и найди», и я пошёл искать. Сначала я зашёл в соседний двор и спросил у женщины, где мне найти молоко. Она сказала: «Иди прямо вдоль реки, и, когда увидишь справа большие дворы, сверни туда и спроси в любом из них». Я так и сделал, зашёл и спросил, где взять молоко. Меня спросили, откуда я, и я сказал, что из Ордалла.

– Надо было сказать: «Я от олем Лали»! – перебила его Аяна.

– Меня не спрашивали, от кого я, а спросили, откуда. Кирья, ты понимаешь разницу? Они переглянулись и сказали, что у них нет нашей коровы, и что в таком случае будет мена. Я ничего не понял и переспросил, а они спросили, что я дам за молоко. Мне было жалко, но я достал свои гроши и медяки и предложил им. Они рассматривали деньги, потом спросили, нет ли чего получше. Я удивился, что молоко у вас такое дорогое, и достал серебряные. На серебряные они тоже скривили носы, и я разозлился и достал свои два золотых. Тут тот, который постарше, сказал, что это, так уж и быть, возьмёт на серьги для своей жены. Два золотых за молоко! На эти деньги можно купить три или четыре коровы где-нибудь на окраине! Но потом подошёл ещё один парень и сказал им, что я со двора олем Лали, и тогда они вернули мне золотые и отдали молоко даром. Я удивился и спросил, может, они мне его ещё и донесут? Парень сказал, что для олем Лали ему не жалко, взял кадушку и унёс, а те, которые остались, сказали, что раз я такой бойкий , и мне не надо относить молоко, то могу помочь им собрать стадо с верхнего луга и подогнать поближе к зимним пастбищам. Мне сказали залезать на телегу, и я залез. Мы ехали долго и проехали ещё один город выше по реке, а потом ещё ехали и ехали и доехали до края долины. Там мне дали собаку и показали пальцем на какие-то поросшие травой огромные камни на склоне, и сказали, что я должен их собрать. Я ничего не понял, но пошёл к камням, и тут один из них встал и попёр на меня, и у него были рога, как у настоящей коровы. Собака убежала дальше на склон, а я струхнул и кинулся бежать оттуда, но было уже поздно, и я с перепугу не смог найти реку. Тогда я пошёл к скалам и залез наверх, чтобы посмотреть, где я, но к тому времени солнце давно зашло и стало совсем темно, и я решил переночевать в какой-нибудь пещере, чтобы меня не съели медведи. Я прихватил с собой палок и травы и нашёл какой-то вход в пещеру.

– У нас нет медведей, – покачала головой Аяна. – Мы видели их только в книгах.

– Да кто бы мне раньше сказал об этом! Я решил забраться поглубже и шёл, шёл, пока не устал. Тогда я решил развести костёр и достал кресало. Но у меня руки тряслись, и оно улетело в темноту, и я достал нож, но он неожиданно сломался, и я со злости заткнул его в какую-то трещину в стене. Я в конце концов нашарил кресало и развел под стеной костерок, и даже заснул, но проснулся от жуткого грохота и каменной пыли. Я чуть не задохнулся, натянул рубашку на нос и побежал оттуда. Когда я выбежал на воздух, то понял, что вышел куда-то не туда, потому что скалы были сзади, а обе луны – спереди слева, хотя должны были быть справа. Передо мной было неглубокое ущелье, я пошел по нему на восток, но там был тупик, и я пошёл на запад. Наступило утро, и я продрог как собака, но через какое-то время вышел на ровную землю. Там было озеро, и костер рядом, а возле костра спали какие-то странные люди с красивыми, но немного плоскими лицами и вот такими узкими глазами. Я было лёг спать рядом, но один из них проснулся и начал кричать на меня, и остальные тоже проснулись и кричали что-то, и я тоже кричал. А потом кто-то из них спросил меня, говорю ли я на общем, и я сказал, что говорю. Они спросили меня, откуда я, и я сказал, что из Ордалла. Тогда они посадили меня на какие-то странные повозки на полозьях, в которые были впряжены странные мохнатые олени, и прямо по траве повезли на север, и по дороге расспрашивали, кто я такой и чем занимаюсь и где этот Ордалл. Скоро меня привезли в какой-то круглый большой дом, где лежали такие же белые собаки, как ваш щенок, и ещё там сидела очень большая круглая женщина с такими же глазами, как у всех тех людей, и ей сказали, что посланник небесной удачи наконец прибыл. Она взяла большой круглый бубен и начала стучать в него и звенеть, а мне дали какой-то напиток и настойчиво предлагали выпить. Мне некуда было деваться, и я выпил его, а потом очнулся голый, с одним кошельком на шее, и раскрашенный очень вонючими красками или чем-то похожим на краски, и меня несли на доске четыре человека. Я заорал и спрыгнул с доски, и побежал на юг. Я бежал весь день и всю ночь, и нашёл то озеро, а от него прошёл в ущелье, и потом всё утро искал то место, откуда я вышел из пещер. Я его нашёл, прошел через пещеру и вышел обратно в долину, и наткнулся на тех людей с большого двора, которые хотели забрать мои золотые монеты. Они приехали за другой частью стада и сказали, чтобы я не шёл голый вдоль реки, а подождал их, и дали штаны, которые сняли с какого-то пугала. Я, раз уж всё равно был там, помог им собирать ваших странных коров, похожих на мохнатые валуны, а после меня посадили в телегу и вечером я приехал обратно. Ну а дальше ты знаешь.

Аяна сидела, обхватив лицо ладонями, и качала головой.

– Подожди-ка, – сказала она. – Ты вышел из пещеры и просто пошёл дальше? Там не было никаких обрывов?