Люче Лина - Землянка для дракона

Краем глаза наблюдая за матерью ребёнка, щёки которой залились краской, а испуг постепенно перетекал в крайнюю степень счастья, Ариадна по-прежнему не понимала ровным счётом ничего. Когда Сезар минуты через три отпустил ребёнка из увода, и девочка, весело улыбаясь, побежала к матери, все платформы буквально взорвались — однако на этот раз в неистовство пришли не только дети, но и взрослые.

Они поднимали детей на руки и отчаянно стремились, чтобы их выбрали. Но Ариадна, напуганная ажиотажем, уже не стремилась повторять своих шалостей. Она немного отступила назад, прижимая к груди руки в жесте благодарности, стараясь продемонстрировать, что продолжения не будет.

— Доигралась? — пробормотал сзади Эльтесеин, обхватывая её рукой за талию.

Ариадна молча сглотнула. Заводить его больше было бы неразумно. Совсем. Даже его обычный горьковатый запах сейчас казался угрожающим, а тепло большого тела почти обжигало спину. Но извиняться она не собиралась. Поэтому молча позволила отвести себя в сторону и послушно легла на его спину, когда он опустился на одно колено.

Когда они улетали, ей показалось, что их провожал всеобщий вздох разочарования, слившийся в унисон. В сопровождении двух офицеров охраны, летевших на почтительном расстоянии, они добрались до дома, не разговаривая. И только на террасе, отстегнув её и поигрывая одним из привязных ремней в руке, Эльтесеин тихо спросил:

— Соскучилась?

— Что?

Ариадна дернулась и бросила на него гневный взгляд, но тут он вытянул руку, схватив за запястье, и резким движением притянул её к себе. Когда его свободная рука намотала ремень на её шею, она снова дёрнулась — но теперь уже немного испуганно. Её глаза широко распахнулись, сердце бешено заколотилось, но Эльтесеину и того было мало — он перехватил обе её руки и завёл их назад, крепко прижимая Ариадну к себе, против воли:

— Знаешь, почему на Горре мужья время от времени используют порку в уводе, хотя есть десятки других наказаний?

— Знать не хочу, — прошипела она, извиваясь всем телом.

— Потому что женщинам в глубине души нравится немного физического насилия.

— Я не…

— Иначе зачем бы вы нас провоцировали всё время, а? — с улыбкой спросил он и слегка потянул за импровизированный ошейник. Ощутив давление на горло, Ариадна почувствовала настоящую панику и на всякий случай прекратила сопротивление, но тут он отпустил и посмотрел в глаза. Его зрачки, сильно расширенные, занимали едва ли не всю радужку глаза.

— Не бойся. Просто я тебя хочу, — пробормотал он в её губы и поцеловал. Пока она пыталась понять, что произошло, его тёплые губы мягко надавили на её рот, заставили открыться, впустить его язык. Когда страх сменился облегчением, это ощущалось как погружение в тёплую ванну после ледяного душа. И Ариадна сдалась с тихим стоном и не протестовала, даже когда его ладони скользнули под линос, задирая его, поднимая до груди, лаская все её тело. Она дёрнулась, лишь когда он попытался снять его.

— Подожди… я так не могу…

— Почему не можешь?

Он осторожно поднял её на руки, сделал несколько шагов и опустил на софу — кажется, ту самую, на которой она спала тогда… в прошлой жизни, когда прилетела знакомиться с ним.

— Я ничего не соображаю, — пробормотала она, когда он придавил её всем телом сверху, бесцеремонно гладя под платьем.

— Это хорошо, — одобрительно пробормотал Эльтесеин, снова целуя в губы.

Ариадна была потрясена тем спектром ощущений, в который провалилась. Ей одновременно хотелось оттолкнуть его и прижать к себе крепче. Ответить на его поцелуи и вырываться изо всех сил. Ее тело выбрало — отвечать. Но это безумие, ведь не собирался же он действительно заняться с ней любовью? Они ведь не готовы к слиянию. Нет, значит, он просто дразнил.

— Хочешь меня? — спросил он, касаясь губами её шеи.

— Ты же и так чувствуешь, — еле слышно пробормотала она, борясь с желанием впиться в его спину ногтями и умолять о большем.

— Я хочу, чтобы ты это сказала.

— Я тебя ненавижу.

— Не сейчас.

Эльтесеин приподнялся немного, снял её руки со своей шеи и завёл за голову:

— Скажи это, — потребовал он, касаясь её внизу живота поверх штанишек.

Заглянув в его глаза, она поняла, что он не успокоится, и, зажмурившись, выдохнула:

— Да, я хочу тебя. Доволен?

— Пока да, — сказал он и отпустил её, поднимаясь с софы.

— Ненавижу, — разочарованно прошептала она ему в спину снова. И крепко сжала кулаки, услышав в ответ его телепатический смех.

Выдохнув, она резко поднялась и направилась за ним внутрь дома.

— Что ты делал с тем ребёнком?

Эльтесеин немного притормозил, позволив себя догнать, но совсем не остановился, держа курс сквозь гостиную к своему кабинету.

— Сканировал. Лечил, — пояснил он на ходу. — Всем известно, кто лучший врач на планете, что касается психики. Поэтому такая традиция: если ко мне подходит ребенок, я должен его вылечить от всего. Это занимает всего две-три минуты, а маленькому ребёнку обеспечивает чудесное будущее без скрытых родовых психотравм. Вот только если ко мне подойдёт слишком много детей, я застряну с ними на сутки. А может, на неделю.

— Я понимаю. Прости.

— Что я слышу? У меня повредился слух?

Он наконец остановился и посмотрел на невесту снизу вверх. Ариадна насупилась, яростно уставившись на него:

— Просто принять извинения слабо? — язвительно осведомилась она.

— А тебе слабо чувствовать себя виноватой более трёх секунд подряд? — парировал он — как ей показалось, довольно холодно, но тут его пальцы шутливо прищемили кончик её носа. Ариадна инстинктивно взмахнула руками — и со стороны, должно быть, имела крайне нелепый вид, потому что Эльтесеин разразился новым взрывом телепатического смеха и возобновил свой путь дальше. Но на этот раз она не стала за ним идти, а застыла на месте обиженным памятником:

— Снова уходишь? — спросила она в его спину, изо всех сил стараясь держаться независимо, но на самом деле пребывая в состоянии, близком к отчаянию.

И он почувствовал, вернулся к ней и остановился на расстоянии вытянутой руки, молча изучая взглядом. Тогда Ариадна заставила себя поднять голову и встретила его вечно спокойный взгляд:

— Давай договоримся, что ты больше не повышаешь на меня голос, — предложил он после долгого молчания.

— А ты…

— Никакой торговли, — оборвал он. — Не беси меня.

В чёрных глазах загорелось нечто, что удивленная Ариадна идентифицировала как сполохи адского пламени. Так он всё-таки не образец вселенского спокойствия? Выходит, его нервы тоже уже на пределе? Ох, если бы она знала об этом пару-тройку дней назад, ей было бы гораздо легче. Так приятно знать наверняка, что он во многом тоже человек…