Мастера вызывали? - Натали Р.
Тут уж у Терезы едва не отвалилась челюсть.
— У меня мало времени, — выдавила она и, захлопнув за собой дверь, побежала вниз.
Черт знает что с этими тиквийцами! Женщина, стало быть — похмельный глюк, а трансвестит — это нормально! И предлагать мастеру пивную вечеринку с сексом на десерт — тоже нормально! Сумасшедший народ. Рехнувшийся, ясное дело, по объективным причинам, но однозначно рехнувшийся.
Вызовов не бывало много: на непрерывный трезвон телефона и запись на месяц вперед Тереза и не рассчитывала. Во-первых, она тут явно не единственный мастер, кто-то же занимался ремонтом до ее появления. Во-вторых, ремонт электрики и электроники — не доставка еды, люди нуждаются в этих услугах не каждый день. Но звонили регулярно. Со временем Тереза сориентировалась в ценах, сшила специальную рабочую блузку из цветастого льна и купила синие кроссовки на мягкой упругой подошве, чтобы не портить ковровое покрытие или синталевые доски клиентов каблуками-шпильками.
Постоянно шастая по району туда-сюда с ящиком инструментов, она свела знакомство с несколькими местными обитателями. В соседнем доме жила еще одна молодая женщина, поразительно похожая на своего мужа. Когда Тереза выразила свое удивление госпоже Лентон, она рассмеялась:
— Конечно, мы ведь брат и сестра!
— А я думала, вы муж и жена, — опешила Тереза, глядя на пару детишек, резвящихся вокруг них и вроде бы не оставляющих сомнений в своем происхождении, зовя то папу, то маму.
К счастью, они ничуть не обиделись.
— Судя по всему, вы недавно в Тикви, — улыбнулась Лентон. — А я здесь родилась. И с детства знала, что мы с братиком всегда будем вместе. Родители были счастливы, что меня не придется отдавать в другую семью, а брат получит жену бесплатно и без очереди. Редко кому так везет!
Продолжать расспросы было бы бестактно, но вечером, дождавшись Ильтена, Тереза чуть душу из него не вынула:
— Рино, как же так? Ни на одной планете из всех, какие мне известны, брату не позволено жениться на сестре. Это безнравственно! И, что еще хуже, это опасно. Близкородственные браки ведут к рождению больных и уродов. Почему вы это не запрещаете? Вы, помешанные на генетике!
Ильтен отложил хлеб на тарелку и хмыкнул.
— А ты попробуй запрети что-нибудь парню, который рос вместе с сестрой, играл с ней, заботился о ней, который ее обожает, для которого она — лучшая, потому что других девочек он, возможно, и не видел близко в своей жизни. Запрети ему жениться на ней и скажи, что он должен заплатить огромные деньги просто за призрачный шанс получить когда-нибудь какую-нибудь жену. Забери у него сестру и отдай чужому дяде, с которым у нее, может, и детей не будет. Это ж начнется революция! В Союзе Тикви никогда не бывало переворотов, но стоит запретить браки между братьями и сестрами — и они, и их родители выйдут на баррикады. Поднимется крик: не для того мы девочек рожали и воспитывали, чтобы отдавать на сторону! И не позволим обижать наших мальчиков, которые с детства знают, зачем нужны девочки, наносить им психологические травмы и обрекать на одиночество!
Он снова взялся за суп, зажевал хлебом.
— Да и генетика вовсе не в проигрыше. Если в семье родились мальчик и девочка, это значит, гены сошлись на редкость удачно. И, что характерно, эти мальчик и девочка, став мужчиной и женщиной, будут идеально генетически совместимы между собой и обязательно произведут детей. Много, сколько позволит здоровье. Это тебе не рискованные межпланетные сочетания, где порой нет никакой уверенности, что получится ребенок, а иногда есть уверенность на все сто, что не получится.
Тереза вздохнула. Наверное, Ильтен прав. Супруги Лентон выглядели счастливыми и довольными жизнью, их дети — не менее счастливыми и здоровыми. Может, все и так. В Тикви многое по-другому, чем в других мирах.
От одного из клиентов Тереза возвращалась затемно: мужик допоздна дежурил в пожарной части, вернулся домой и уронил телефон аккурат в шахту лифта. Пока нашел проволоку, пока подцепил и достал… Телефон при падении повредился, а он нужен — кровь из носу, вдруг срочно вызовут. Хорошо, сосед порекомендовал одного трансвестита, шарящего в электронике, и дал номер. Страсть какой занятой, сказал сосед, ни за пивом поболтать, ни перепихнуться — ну так неспроста, руки же откуда надо растут, вот и заказов много. Пожарный позвонил тут же, с телефона соседа, и не прогадал: его аппарат был готов к использованию меньше чем за полчаса и совсем не задорого.
Однако время неумолимо близилось к двадцати одному часу — окончанию суток. Здесь, на Т5 именно в это время замужним женщинам положено было торопиться домой. И Тереза честно торопилась, не желая привлекать лишнее внимание службы охраны безопасности.
Закон подлости: чего больше всего боишься — того и жди. Она привлекла внимание. И не какого-нибудь желторотого патрульного, которому можно навешать на ухо лапши, поведя сиськой и отключив напрочь рациональное мышление, а матерого офицера. Темноволосый безопасник со стандартной стрижкой-«ежиком» повелительно махнул рукой; глаза черные, пронзительные.
Командир Маэдо приметил цыпочку издалека. Ладная такая, топ-топ, попка в такт шагам ходит. Одета скромно: видать, отец держит в колючих рукавицах. Мол, замуж выдам, пусть муж тебя и балует одежками, а пока еще до роскоши не доросла. До роскоши — может быть, лениво подумал Маэдо, а вот для ласк красотка вполне созрела. И он двинулся ей наперерез.
— Привет, милашка. Не спится?
Тереза остановилась, пытаясь для себя решить, что лучше — бежать сразу или все-таки выяснить, чего надо легавому: может, он ее ни в чем и не подозревает, просто беспокоится о женщине, спешащей куда-то поздним вечером. Бежать — плохая идея. Это, считай, сразу признать себя в чем-то виновной. А она вроде нигде не засветилась.
— Спать ложиться еще рановато, — ответила она осторожно. — До двадцати одного время есть.
— Пожалуй, — согласился охранник. — Прошвырнемся до бара?
Его предложение звучало странно. Охраннику скорее следовало предложить женщине помощь, чтобы вовремя добраться до дома. Но Терезе не хотелось злить его недоверчивыми репликами. Чего доброго, вызовет у него раздражение, а затем и подозрение…
— Я без карточки. — Она попыталась отвязаться.
— Ерунда. — Офицер отмел возражения. — Я плачу.
Он решительно взял ее под руку, отобрав ящик с инструментами, и повел по аллее в сторону центральной улицы Ноккэма. Его
