Первая красавица двора - Оксана Зиентек
Славе же, напротив, сразу запал в душу вид чужого королевича с портрета. Может, сыграло в этом свою роль то, что девушек с детства готовили в свиту княжны, поэтому местные парни, будь они хоть княжичами, были для них под запретом. А, может, просто привлекла внимание яркая, «ненашенская», красота. Как бы то ни было, но последующие несколько лет они с Любимой изучали все, что княжьи люди доносили о женихе, едва ли не старательнее самой невесты. В конце концов, именно ближницам предстояло сглаживать потом все углы. И даже больше.
Когда княгиня заговорила с Предславой о королевиче, та сперва испугалась. Не подумала бы, чего доброго, что Слава тихутко на чужое счастье зарится. Но оказалось, у княгинюшки были свои резоны. - Славушка! - говорила она ласково, но светлые глаза смотрели остро, льдисто. – Ты ж у нас красавица, каких поискать. Потому тебя и прошу: присмотри там за королевичем. Либуше у меня в иных делах – дитя сущее, а жених ее – парень видный. Хоть убей, не верю я, что ни одна заксонка там подобраться не пыталась. То, что люди князевы не видели измены, так ведь мало ли, кто чего не видел. - Так а я что же?
Сперва Предслава не поняла, чего от нее хотят. Отписать княгине, если узнает, что пошел королевич на сторону? Так ведь разве при заксонском дворе отписать некому? Опять же, если все княжеские люди кавалера выследить не смогли, как она – Предслава – сумеет? Женатый-то мужчина вдвое осторожнее гулять будет. Но княгиня, оказывается, говорила совсем о другом.
О том, что по вендским обычаям совсем не зазорно быть второй женой. Вон, у князя Любомира, у него у самого их – не одна. И как хорошо, если жены между собой договориться умеют, не пытаются рвать мужчину в разные стороны, как псы тряпку. Но князь жен выбирает не по хотению, а для пользы княжества. Другое дело, что заксонский принц для государственной пользы женится один раз, а уж потом выбирает по сердцу. И хорошо бы, чтобы сердце привело его к той, которая не будет вредить молодой королеве.
Предслава слушала тогда и не верила своим ушам. По всему выходило, что не только подружкой отправляется она с Либушей. Княгиня говорила ладно и складно. И про то, что влюбленный мужчина не откажет любимой в некой малости. И что по вендским законам брак, тайно заключенный волхвом, будет действительным. Хотя, конечно, для всех было бы лучше, останься Предслава замужем при дворе, как и уговорено было изначально. - А как же тогда муж? – Спросила девушка растеряно. Быть второй женей не зазорно, конечно, хотя и чести немного. Все ж, не первая. Но быть женой сразу двух... - А что – муж? – Повела плечем княгиня. – Кто ж правителю земель откажет? Но это я так, Славушка, для рассуждения. Может, и сладится еще все у княжны... Тут главное, чтобы змея какая, из чужих, у королевича в покоях гнездо не свила, а то разорять потом замучаемся.
Княгиня – знатная кружевница, плела свое кружево, вплетая нити чужих судеб в защитный покров для дочери. Позже узнала Предслава случайно, что и с Любиной вела она разговоры, но просила уже совсем о другом. И, как оказалось, с Горыськой (вот только та наотрез отказалась обсуждать, о чем. Да Предслава и не настаивала особо, ей своего хватило, о чем вслух не кричат. И, как подозревала Слава, случайных подружек в свите княжны не было.
И вот теперь оказалось, что о том княгинином разговоре знают больше людей, чем она да Предслава. Откуда бы? Подслушал кто? Так, вроде, княгиня – не девочка, сама знает, как от чужих ушей защищаться. Или...
В первый момент, когда Слава услышала разговор двух заксонских придворных, она думала только о том, как уйти с дороги, чтобы ее не заметили. Потому что если такое говорят в лицо, то остается только одно – вцепиться обидчице в волосы. А там, само собой, последует разбирательство, да кто, да за что... При дворе случайных людей не водится, тут за каждого есть кому слово сказать. Потом была мысль, незаметно подслушать как можно больше, чтобы знать, откуда пошла эта сплетня.
Не получилось. Дамы упомянули вскользь, что венды совсем распоясались, и не подвинешь их никак: одним обозом шлют и невесту, и фаворитку... Сказали, словно вскользь, и дальше пошли, беседуя о своем. А Слава, пытаясь выбраться обратно на дорогу, ухитрилась зацепиться прической за тот самый злополучный куст. И самой не справиться, возиться наощупь в колючих побегах – та еще радость, и на помощь позвать – стыда не оберешься.
Сейчас, когда первые волнения схлынули, в голову пришла еще одна мысль. Давно ли ходят по двору подобные сплетни? Не потому ли обходят Славу стороной хорошие женихи, что кто-то, достойный доверия, шепнул им не связываться. Дескать, эта девица – не для замужества, на нее у правителей другие планы. Или, наоборот, убедившись, что у княжны с королевичем все сладилось лучше не придумаешь, кто-то решил, что слишком красивая подружка под боком княжны становится опасной? Не сама же эта сплетня родилась.
Попивая в компании молодой королевы ароматный чай, Предслава исподволь оглядывала присутствующих ближниц. Кто еще из них служит не только Либуше? От кого ждать удара в спину?
*** Удо внимательно слушал короля Генриха. Походя рассматривая пышную пену на круге. Вопреки ожиданиям, вечер действительно больше походил на обычные мужские посиделки. Поговорили о делах гарнизонных, о состоянии полка, о том, что магов-целителей почему-то всегда рождается меньше, чем других. Потом обсудили цены на фризов и сравнили их с другими породами боевых коней... Обычный, в общем-то, мужской разговор.
Ее Величество Либуше тоже заглянула мельком, перекинулась парой общих фраз о поместье и видах на урожай, улыбнулась милостиво. И ушла, наигранно строго предупредив, что кто будет громко петь армейские песни, будет потом сам укачивать наследника. Удо понятия не имел, как укачивают младенцев, но, в принципе, особой беды в этом не видел. Скажут качать, будет качать. Уж, наверное, покажут,
