Императорский отбор - Сергей Николаевич Чехин

— Отвратительно.

— Но это не самое страшное. Между обращенным и обратившим образуется особая связь. Вячеслав не смог стерпеть моих мучений и бросился на помощь, несмотря на яркий полдень. Солнце не убивает нас мгновенно, но слепит и сильно ослабляет. Мы — ночные существа, и плохо видим днем.

Я кивнул — наверное, картина примерно та же, когда включаешь прибор ночного видения под яркой лампой.

— Он пришел, когда мне уже готовились отрубить голову ржавой лопатой. Бабы и дети сразу разбежались, а мужики почуяли кураж. Мучения ненавистного упыря для них слаще водки, вот и задумали одним махом избавиться от обоих. В честном бою Слава уложил бы всех, да только сражаться честно никто не собирался. Когда он отвлекся, в него выстрелили серебряной картечью. Два патрона в затылок, практически в упор — никаких шансов спастись. Я заревела, закричала, умоляла оставить нас в покое. Тогда разгоряченные победой палачи посчитали, что обезглавливание — слишком быстрая расправа над такой мразью, как я. Мразью, что предала семью, общину и легла под врага всего рода людского. За околицу быстро натаскали дров и облили смолой, а меня привязали к столбу и подожгли. Я горела живьем несколько минут — поленья толстые, влажные, занялись не сразу. Сперва опалили пятки, потом — ноги и живот, затем — все тело. На мне не осталось ни единого живого места — сплошная черная корка. Я орала не своим голосом и корчилась так, что кости вылетали из суставов. А мужики смотрели и хохотали, пуская пузырь по кругу. Кто-то даже пошутил, что перед казнью пустить по кругу стоило меня — ходят слухи, вампирши крайне горячи в постели. Но вряд ли такие же горячие, как я в тот момент… — девушка глубоко вдохнула, сбираясь с мыслями. — А потом перегорели веревки, и я убила всех до единого. Разорвала на куски вот этими вот руками. Кровь, что попадала на кожу, избавляла от боли и залечивала ожоги. Поэтому я особо не сдерживалась и работала когтями, как в последний раз. Поэтому мне ни в коем случае нельзя пить кровь, иначе… это безумие повторится вопреки моей воле. И ты уже видел, что тогда произойдет.

— Да уж, — протянул, чувствуя легкую дрожь — то ли от остывшей воды, то ли от услышанной истории, то ли от всего вместе.

— Вот такая я на самом деле, — Карина кисло усмехнулась. — Убийца, нечисть и потрошительница. Верховный суд вынес приговор — смерть на солнце, однако император помиловал меня и забрал во дворец, взяв клятву вечной верной службы. Теперь вы знаете правду. За новой горничной обратитесь к госпоже Софии. Я же постараюсь больше не попадаться вам на глаза.

Она встала и шагнула к двери, но я поймал подругу за руку и привлек к себе. Крепко обнял, провел ладонью по влажным волосам и шепнул на ухо:

— Ты ни в чем не виновата. Поверь, я готовился к худшему, а этот рассказ ни на что не повлияет. И другая горничная мне не нужна. Еще не хватало, чтобы тебя приставили к какому-нибудь подонку…

— Порой вы ведете себя на удивление странно, ваше сиятельство, — пробормотала служанка, прижавшись к шее щекой. — Иногда мне кажется, что вы не из медвежьего угла, а вообще не из нашего мира.

— Тебе кажется, — я растянул губы в ехидной ухмылке, пользуясь тем, что этого никто не увидит.

— В любом случае, я крайне признательна вам за доброту и благородство, — служанка с неохотой отшагнула и низко поклонилась.

— Да ладно, я не сделал ничего такого. Там, откуда я родом, это не подвиг, а норма жизни.

— Я принесу вам новую одежду и соберу на стол.

— Отлично. Отдохну, а вечером наведаюсь во дворец. Нам с ее высочеством предстоит обстоятельный разговор.

После ужина плотно занавесил шторы и завалился спать. Несмотря на пережитые ужасы, отключился практически сразу, стоило лишь коснуться подушки. Правда, ночью (точнее, днем) снилась какая-то дичь. Я шел мимо деревушки посреди леса, как вдруг услышал громкий женский визг. Спохватившись, тут же кинулся на помощь и застал толпу крестьян на небольшой пыльной площади. Там обустроили лобное место, но вместо костра поставили помост с колодками, в которых в весьма интересной позе стояла обнаженная горничная. Сжечь ее не пытались — вместо этого мускулистая бабень в кожаных брюках, жилете и маске нещадно хлестала розгами по попе, пока зрители преимущественно мужского пола довольно мычали при каждом ударе.

Я без раздумий бросился в бой, каким-то чудом приобретя способности вампира. Прыгал на несколько метров, носился с огромной скоростью и одним ударом забрасывал деревенщин прямо на соломенные крыши. С бабой пришлось побороться подольше — причем в буквально смысле. Мы сцепились ладонями и принялись выталкивать друг друга с помоста, притом истязательница была сильна, как корова, словно некое подобие босса из компьютерной игры. Но в конечном итоге мне удалось взять ее в захват и швырнуть в пыль, после чего разломал колодки и освободил подругу из позорного плена. Карина мигом кинулась на меня — да с такой прытью, что повалила на спину и прижалась всем телом, а затем принялась осыпать поцелуями шею и горло. И когда я вежливо намекнул, что нам не стоит заходить так далеко, в вену вонзились острые как иглы клыки.

От страха открыл глаза и понял, что сон был сном лишь отчасти. Меня прижимала к кровати приятная мягкость, в чьей прохладе и силе легко угадывался вампир. Человек вряд ли способен придавить, точно каменной плитой, оставив на свободе только правую руку. И незнакомка пришла не просто полежать сверху — ее губы страстно лобызали шею, опускаясь от подбородка до ключицы и обратно.

Испугавшись, что явь может закончиться так же, как и сон, дернулся и зажег в ладони тусклый золотой шар. Моя горничная тут же выпрямилась и заслонилась ладонью — из одежды на красавице было только полупрозрачное бархатное неглиже черного цвета.

— Что ты делаешь? — я притушил пламя, чтобы не обжечь служанку.

Та же вместо извинений и поклонов снова подалась вперед и легла так, что между нашим лицами не протиснулся бы и палец.

— Никто не знает, что я сейчас здесь, — прошептала девушка. — Я пришла сюда по своей воле, чтобы отблагодарить вас так, как вы того заслуживаете. Не по приказу. Не по принуждению. А потому, что сама этого хочу.

— Карина… — в висках застучало, а горле