Королевская кровь 11. Чужие боги - Ирина Владимировна Котова
– Там люди завтра будут ждать, – сказал Димка, поднимая на командира отчаянный взгляд. – В Менске. Я обещал. Что заберу их.
– В Менске организована эвакуация, – отмахнулся Вершинин, – да, да, рутинная скучная операция, без геройства. И разваливания храмов тридцать пятого века! Без вас справятся, Поляна.
– Мамка сказала, что эвакуации уже нет и кольцо замкнулось, – Дмитро набычился, скривился, и Матвей поспешно опустил руку ему на плечо, прижав, чтобы не наделал глупостей.
– Андрей Михайлович, – проговорил Ситников размеренно, – мы виноваты. Обещаю, что больше мы без вашего ведома никого спасать не будем.
Вершинин хмыкнул, остановившись прямо перед ним.
– Потому что у вас не будет такой возможности, Ситников.
– Но раз мы обещали, завтра и, возможно, послезавтра нам нужно вывести всех, кто ждет, – закончил Матвей так же неторопливо. – Я не хочу делать это без вашего согласия.
– Ситников, – совершенно по-человечески вдруг проговорил Вершинин. – Вы думаете, у меня нет никого, к кому я рвусь прийти на выручку? Но есть приоритеты. Вы, лично вы, осознаете, что от вас зависит? Что если бы вы сегодня погибли, если бы рядом не было храма и случайного перескока канала на алтарь, то Тура потеряла бы еще один маленький шанс на спасение?
Димка с восторгом уставился на Матвея.
– Я точно лопну от любопытства, – пробормотал он.
– Но не погибли же, – ответил Ситников с неловкостью, сам понимая, что несет чушь. – Дайте нам шанс, майор. Если сегодня все пройдет хорошо, то вы позволите нам вытащить соседей Дмитро из Менска. А мы будем идеальными подчиненными, обещаем. Правда, Дмитро?
– Правда, – буркнул Поляна мрачно.
– Детский сад, – Вершинин покачал головой и повернулся-таки к Дорофее. – «Мы больше не будем». Я что им, воспитательница, Дорофея Ивановна? Они вообще не понимают, что такое служба и ответственность.
– Бестолочи, – согласилась Дорофея с едкостью. – Но так они с двенадцати лет, как ты, в кадетском училище не обучались, майор.
– Вы еще их защищаете? – удивился Вершинин.
– Нет, – Дорофея встала. – Ты меня знаешь, Андрей Михайлович, я бы и расстрелом не побрезговала. Но ребята хорошие, бестолковые только. Не у всех Красный в предках и военное дело в крови. Ты послушай – мне тут птичка напела, что в Менске действительно кольцо закрыто. Кого успели, вывезли.
– И что, – совсем другим тоном проговорил Вершинин, – птичка там осталась?
– Осталась, – подтвердила Дорофея. – И важная. Надо бы ее вытащить, а тут, можно сказать, и случай подвернулся. Ты вот что, свяжись с Тандаджи. Он обо всех птичках знает. Даст добро – пусть ребята стараются. А проштрафились – отработают. Да? – и она повернула голову в сторону друзей.
– Так точно, – хором ответили они, расслабившись.
Майор поморщился.
– Строевая подготовка по вам плачет. Спины прямо, руки по швам! – Он направился к телефону. – И пошли вон отсюда, самодеятельность. Прямиком в лазарет на осмотр. Ситников, чтобы к вечеру был в форме. И, – он отодвинул трубку от уха, окидывая измазанных подчиненных взглядом, – приведите себя в порядок, наконец.
– Так точно, – повторили друзья, отступая. У Дмитро, как назло, громко забурчало в животе.
– После лазарета подниметесь наверх, повар вас вторым обедом накормит, – скрипуче добавила Дорофея им в спину.
– Спасибо, Дорофея Ивановна, – обрадовался Димка, оборачиваясь. – Очень кстати!
– А затем – внеочередной наряд на рубку дров, – проговорила она безжалостно. – Тебе, Ситников, чтобы точно сегодня заснул сразу после отбоя. А вам обоим – для запоминания, что пока вы еще неоперенные воробьи, начальству о каждом чихе надо докладывать. Чтобы он не стал последним.
Глава 9
Вечер 25 апреля, Александр Свидерский
Двор Дорофеи Ивановны встретил Свидерского темнотой, шумящими яблонями, свежестью, запахами прошедшего дождя и свежерубленного дерева, негромким гулом голосов со стороны курилки и несколькими светящимися окошками. Было начало одиннадцатого – Ситников как раз должен был ложиться спать.
Алекс, направляясь к окнам комнаты, которая была выделена Катерине с детьми, хмыкнул. Сам он не был уверен, что в возрасте семикурсника заснул бы перед важной задачей. Особенно если этой задачей является сам сон.
Алмаз Григорьевич должен был прибыть к часу ночи – именно на это время была назначена ментальная операция. До этого Старов с Чернышом собирались заняться расчётами – возможно ли запасти стихийную силу в огромных накопителях типа железосодержащих гор или кристаллических пещер, законсервировав ее на будущее после конца привычного мира, ежели все попытки вернуть шестую стихию провалятся и Тура превратится в немагическую планету. Господа маги в обсуждениях погружались в такой раж, так спорили и язвили, что сразу было видно, насколько глубока их давняя дружба-соперничество.
При этом Алмаз Григорьевич бдительности не терял и снабдил Черныша таким количеством следилок, что во втором магическом спектре тот сиял, как Дерево сезонов на детском празднике Поворота года.
– Ты думаешь, я не смогу снять его? – высокомерно говорил Данзан Оюнович, обнаружив очередной маячок. – Обижаешь, Алмаз. Да и куда я денусь с магической клятвой?
– Я тебя слишком хорошо знаю, Данзан, – едко отвечал Старов, – потерпишь. Хватит ныть, посмотри лучше сюда. – И он тыкал в очередной лист с формулами. – Если вокруг природной магнитной скалы выкопать ров и засыпать его кварцем, получим усиление накопителя в семнадцать раз…
И они снова принимались спорить и ругаться, как два бойцовых петуха, давно уже все доказавших друг другу и хлопающих крыльями ради удовольствия. Александр не вмешивался – у него было слишком много других дел.
Сейчас дела сосредоточились на базе боевых магов далеко на Юге, в небольшом степном поселке к юго-востоку от портала, между Мальвой и Милокардерами – иномиряне стремились на север к столице и на запад к морю, а малонаселенные степи оставили на потом. На Севере присутствие сильнейших магов пока не требовалось: рудложско-бермонтская армия двигалась к границам с Блакорией, лишь изредка натыкаясь на отставшие при отступлении отряды иномирян, и готовилась соединиться с выведенными блакорийскими формированиями, чтобы вместе наступать к Рибенштадту. Поэтому Александр за прошедшие дни перевел на южную базу весь боевой отряд, чтобы иметь возможность пробиваться к переходу с наименьшими потерями резерва на перенос, и там же проводил тренировки.
В комнате Катерины было темно, а на подоконнике ждал кувшин с молоком. Алекс усмехнулся, едва слышно поскребся в стекло и, взяв кувшин, принялся пить, переключив спектр зрения. В бледных потоках стихий меж цветастых занавесок он видел, как Катя, окруженная спокойным свечением с темными вкраплениями, приподнимается на кровати, рядом с чистыми аурами детей, поворачивается к окну и прикладывает палец к губам.
«Тише, подожди чуть-чуть».
Он кивнул, чуть отступил и продолжил пить.
Мартин и Виктория еще оставались на территории Блакории – прикрывали последние части
