1000 Первая дочь (СИ) - Соловьева Елена

Получалось, что артефакт не взорвался в руках Миоры, это печать Майлин отразила удар. И направила обратно, прямо в сердце нападавшей.

— Как выглядит эта печать? — спросил я упавшим голосом.

Советник хотел было ответить, но второй, заметив, что мы слишком долго разговариваем, подошел ближе. Предупреждающе взглянул на младшего и нахмурил брови, приказывая молчать.

Но я и без того узнал многое. Слишком многое…

Отделавшись от советников, точнее, оставив их и дальше заливать горе вином, я отправился к Майлин. Шел, покачиваясь, хотя выпил не так много. От тяжелых дум голова налилась свинцом, да и все тело стало таким тяжелым, неповоротливым. Я двигался, как тяжелобольной, мучимый смертельным ранением.

Если догадка подтвердится, Майлин не просто станет свободной. Она будет королевой Ишатра. И покинет меня, забыв, как дурной сон. Королева не выберет простого воина, советники не позволят ей этого. Седьмой сын короля — не самая достойная партия.

У нее будет все, о чем она только может мечтать. Ее желания будут выполняться прежде, чем она их озвучит. Никто уже не заставить ее выполнять чужую волю или переодеваться горбуньей.

У Майлин будет все. А у меня не будет главного — девушки, ставшей для меня дороже всего на свете.

Глава 26

Алексис

Когда я вошел, Майлин улыбнулась — так призывно и нежно, что у меня защемило сердце. Даже не знаю, за какие заслуги перед Богами я получил эту женщину. Как жил без нее все это время.

И как смогу жить дальше, если догадка подтвердится.

— Старейшины нашли то, что искали? — спросила она, приподнявшись в кровати.

Покрывало сползло с ее плеч, продемонстрировав верх кружевной сорочки. Майлин надела ее для меня, значит, ждала и надеялась на близость. Наконец-то кончились ее недомогания, и мы могли вновь соединиться. Вот только ноги ее все еще были закрыты. Прошло столько времени, но Майлин не начала доверять мне настолько, чтобы показать свой главный секрет.

Я должен был его узнать. Сейчас, в эту самую минуту. Догадки и предположения сводили меня с ума.

— Нет, Браха оказался не тем человеком, — сказал я, понуро опустив голову.

«А вот ты вполне можешь оказаться той самой», — едва не добавил вслух.

Старейшины Ишатра всегда трепетно оберегали свои тайны. Даже мне, высокопоставленному лицу, не было известно о печати, что наложена на наследников Тирима Первого. Пожалуй, и в самом Ишатре мало кто знает об этом отличительном знаке. Но, как бы то ни было, я выведал правду. И теперь она жгла мне сердце. Видно, на то была воля провидения: неспроста один из старейшин рассказал мне о печати. Прежде эти старцы молчали, показывая недюжинную выдержку и силу духа.

Почему, когда Майлин призналась, что ее мать работала во дворце Ишатра, я не понял, что она — дочь Тарима Первого? Почему не предположил это? Ведь уникальная красота Майлин наверняка досталась ей от родительницы. Наверное, подсознательно я все же догадался. Но скрыл эту догадку даже от себя самого. Майлин так восхитила меня, что я ослеп и стал глух к доводам рассудка.

И теперь должен поплатиться за это.

— Майлин, подойди ко мне, — поманил я.

Она послушно выпорхнула из кровати и плавной походкой двинулась в мою сторону. Длинная сорочка скрывала ее тело до самых пят. Но сегодня для меня больше не останется тайн. Я должен увидеть ее всю, понять и принять неизбежное.

— Тебе идет красный цвет, — похвалил я.

Поддев пальцами бретельки сорочки, я спустил ее до самой талии.

Майлин наблюдала за мной из-под полуопущенных ресниц. Румянец растекся по ее щекам, а дыхание стало частым, неровным. Она казалась такой беззащитной, такой уязвимой сейчас. От желания вершинки ее грудей напряглись, требуя ласки. И я не мог не отозваться на этот немой призыв. Майлин манила меня, как путеводная звезда. Тело моментально отреагировало на ее близость, и мне стоило огромного труда держать себя в руках.

И все же я протянул руки и погладил кончиками пальцев тугие соски Майлин, от чего те стали еще более твердыми. Майлин прикусила губу. Я огладил ее груди, а после обхватил ладонями, слегка приподнимая. Никогда не держал ничего прекраснее. Майлин была как сочный спелый плод, который хотелось немедленно вкусить. Я изнывал от желания взять ее немедленно.

Но прежде должен был убедиться в своих догадках.

Обхватив ее голову, я соединил свои губы с ее. Майлин жарко ответила на поцелуй, Она инстинктивно подалась вперед, прижимаясь плотнее. И я пожалел, что на мне в тот момент были камзол и рубашка.

Продолжая поцелуй, переместил руки на талию Майлин и, скомкав ткань сорочки, стал спускать ее ниже. Буквально мгновение отделяло нас от мига истины. Сегодня и сейчас! Я твердо решил и не собирался отступать.

— Свет!.. — выдохнула Майлин, отстранившись.

Она попыталась остановить мои руки, но сорочка уже лежала на полу возле ее ног.

— Нет, Майлин, сегодня не будет не темноты, ни тайн, — уверенно сообщил я.

Она запаниковала. В ее прекрасных глазах поселился страх.

Майлин

— Пожалуйста… — попросила я.

Зная, что Алексис не отступит. Достаточно было заглянуть ему в глаза, чтобы понять это. На его суровом, мужественном лице отразилась решимость. Миг, который страшил меня всю сознательную жизнь, настал. Я должна была показать ему то, что не видел никто, кроме моей матери. Настоящей и приемной.

— Позволь мне увидеть, — попросил он, припечатывая меня к месту горящим взглядом. Глаза его сверкали, отражая пламя камина.

Я нервно облизнула мгновенно пересохшие губы. Зажмурилась, точно собиралась прыгнуть в пропасть. И все же сделала неуверенный шаг назад.

Алексис опустился передо мной на колени:

— Разведи ноги в стороны, Майлин.

Всхлип вырвался из моей груди. Все, чего мне хотелось в тот миг, так это провалиться сквозь землю от стыда и унижения. Знаю, Алексис всегда был со мною нежен и ласков. Ни разу не обидел ни делом, ни даже грубым словом. Он многое простил мне и принял такой, какая я есть. Даже несмотря на мой статус, позволил жить у себя в доме и пообещал свободу.

Но клеймо… Этот знак, испортивший мою жизнь.

— Прошу тебя, Майлин.

Его голос доносился будто бы издалека, из какого-то другого, незнакомого мне мира. Сама же я находилась в плену собственных страхов, скованная по рукам и ногам невидимыми цепями. Еще мгновение, и у меня бы остановилось сердце. Словно осенний лист на дереве, оно трепыхалось в груди, едва удерживаясь под резкими порывами ветра. Еще немного — и оборвется. Разъединится та нить, что держит меня на краю пропасти. И что связывает с Алексисом.

Я до смерти боялась не понравиться ему. Магра, Наяна и даже Лагра — все они были уверены: стоит мужчине увидеть клеймо рабыни, и он возненавидит меня. Станет презирать до конца своих дней. Оттолкнет и навсегда закроет путь своему сердцу.

Потерять Алексиса было все равно, что лишиться жизни. Он стал самым близким, самым дорогим для меня человеком. Я могла бы лишиться головы, но не жить, зная, что он презирает меня.

— Майлин… — снова позвал главный мужчина в моей жизни.

Руки его ласкали мои бедра. Спускались к стопам и вновь поднимались, обрисовывая пальцами колени. С такого ракурса он уже видел часть клейма. Но я так плотно сжимала ноги, что, кажется, кровь перестала бежать по венам.

До крови прикусив губу и сжав руки в кулаки так, что ногти больно впились в ладони, я расставила ноги, бесстыдно выставляя напоказ свой позор.

Прошло несколько секунд, показавшихся мне вечностью. Алексис молчал, но я чувствовала его теплое дыхание. Приоткрыла один глаз, чтобы увидеть выражение его лица. Мне показалось, или он стал бледен? Испуган? Разве могучий воин может испытывать подобное низменное чувство?

— Тебе противно? — спросила я упавшим голосом. — Теперь ты больше не захочешь меня?

Он поднял голову и, все еще стоя на коленях, прошептал:

— Я люблю тебя, Майлин. Ты прекрасная женщина, сильная духом и справедливая. Из тебя бы вышла лучшая королева. Я недостоин тебя…