Джуд Деверо - Навеки
Я промолчала. А что тут скажешь? Мало помалу я склонялась к мнению, что Линк – мой друг, но пока не была готова полностью довериться ему. А кроме того, узнай он всю правду, то, скорей всего, тотчас же остановится и выпихнет меня из машины.
– Нам туда, – показала я. Линк вздохнул с ощутимым разочарованием, но сейчас не время рассказывать, что же произошло в пещере ведьм.
Похоже, Восточная Месопотамия когда-то процветала. Но давно. Здания в центре крохотного городка были возведены на совесть и пестрели орнаментами, бывшими на пике моды в начале двадцатого века. Однако с тех пор эти строения разве что латали на скорую руку, лишь бы те не развалились. Половина зданий стояла в запустении, дома обитаемые выглядели ничуть не лучше заброшенных. Медленно проезжая по городу, мы не заметили не одного белокожего лица.
Я взглянула на Линка, чтобы понять, что он чувствует. И без прикосновений очевидно – жалость. Сам-то Линк заработал кучу денег, в то время как местные жители – возможно, его родственники – прозябали в глубокой нищете.
Эймс опустил стекло и спросил у мужчин, прохлаждавшихся на скамейке, не знают ли они Джона Алоизиуса Фрейзера. Один из них ответил, что «Папаша Эл» сейчас в «здании старой школы», и махнул на восток.
Мы поехали в указанном направлении и через несколько минут заметили самодельную вывеску «Школа Фрейзера». Линк свернул на длинную подъездную дорожку.
Я влюбилась в это место с первого взгляда. Большой дом со множеством окон. Под сенью столетних дубов. Ракушечная дорожка вокруг здания.
Линк остановился, мы вылезли из машины и, приятно шурша ботинками по ракушкам, зашагали к парадному входу. Отошли от автомобиля всего на несколько метров, когда прозвенел звонок и с заднего крыльца наперегонки высыпали шумные темнокожие детишки. Они не заметили нас с Линком, так как бежали в противоположную сторону.
Мы приблизились к заднему крыльцу, где на ступеньках стоял высокий пожилой седой темнокожий мужчина величественной наружности. Он явно следил за своей одеждой, и та была хорошего качества, но уже пообтрепалась на обшлагах.
Старик нисколько не удивился, увидев моего спутника. Очевидно, он знал Линка в лицо. И сейчас видел перед собой не звезду экрана, а своего внука. Он буквально пожирал Линка глазами, и от его эмоций у меня чуть не навернулись слезы.
– А ты кто такая? – неожиданно обратился он ко мне.
– Дарси, – ответил Линк. – Моя подруга. Мы можем поговорить?
– Будьте как дома, – старик широко распахнул дверь.
Папаша Эл, как его называли, велел какой-то девушке отпустить детей домой на остаток дня, потому что ему нужно пообщаться с внуком. Та приподнялась на цыпочки, прошептала что-то старику на ухо, и тот весело рассмеялся.
– Да, тот самый, из телешоу, – подтвердил Папаша Эл, глядя на внука с такой гордостью, что Линк даже зарделся.
Десятью минутами позже мы втроем сидели на крытой веранде, попивали холодный лимонад, хрустели печеньем с патокой и наслаждались прекрасным видом. Ну, я наслаждалась. Линк с дедом пялились друг на друга.
Я специально села немного в стороне и старалась слегка успокоить мужчин, чтобы разговор наконец-то свернул в нужное русло. Ужасно боялась, что сейчас будут извлечены фотоальбомы, и цель нашего визита даже и не вспомнится.
Папаша Эл обладал прекрасным голосом, и нетрудно было представить, как он приказывает больным исцелиться. Но дед признался Линку, что целительством занималась его жена Лили, бабушка Линка. Она была женщиной застенчивой, и они работали единой семейной командой. Папаша Эл убеждал пациентов, что лечат его руки, а жена – всего лишь помощница на подхвате.
Когда Линк рассказал, как получилось, что у него есть незнакомый сын, я боялась, что дед осудит легкомысленного донора спермы, но ничего подобного. Папаша Эл до того обрадовался новости о правнуке, что не стал особо переживать из-за способа, которым обзавелся еще одним потомком. Линк не стал признаваться, что ребенок, по нашему мнению, унаследовал какие-то сверхъестественные способности.
Я откинулась на спинку стула и тихонько слушала, как Папаша Эл рассказывал о своем сыне, отце Линка.
– Он всегда стеснялся нас. Стеснялся палаточной жизни и сеансов целительства, – вспоминал старик. – Он дистанцировался от всего этого еще в детстве. Но именно благодаря заработанным деньгам мы смогли открыть эту школу.
Горделивая интонация в голосе Папаши Эла привлекла мое внимание. Интересно, Линк тоже уловил? Я молчала во время обзорной экскурсии. Когда-то здесь была обычная городская школа – двенадцать классов на шесть кабинетов – но в 1972 году в округе решили, что местное образование не соответствует стандартам, и детей начали возить за пятьдесят миль «в школу, где их никто не ждал».
Мужчины шли впереди меня, и можно было не сдерживать улыбку. Тон торговца я узнаю сразу.
Папаша Эл и его жена годами мотались с места на место, повсюду таская своего сердитого сына, снова и снова устанавливая шатер для «исцеления верой». В 1980-м у бабушки Линка случился инсульт, и супруги вернулись домой в Восточную Месопотамию, где она и умерла. Через год после смерти жены Папаша Эл выкупил старую, заброшенную и обветшалую школу и перестроил ее. После двух лет борьбы со школьным советом штата ему удалось получить аккредитацию для обучения «особенных» детей.
– Самых умных, – подчеркнул Папаша Эл. – Тех, у кого есть шанс поступить в колледж. Ребятишек с мечтами и амбициями.
Он с гордостью доложил Линку, что восемьдесят шесть процентов его выпускников продолжили учебу в колледже. Конечно, умникам пришлось посодействовать с кредитами и стипендиями.
– Если дети хотят учиться в колледже, я помогаю всеми силами.
К тому времени, как Папаша Эл закончил свою триумфальную речь, день сменился вечером, и на вопрос, не проголодались ли мы, я с энтузиазмом воскликнула «Да!»
Мы забрались в машину – я сзади, мужчины спереди – и поехали в ближайший ресторан. Древнее обшарпанное заведение, но пахло там божественно.
– Что есть в печи, все на стол мечи для моего внука, – потребовал Папаша Эл, затем покосился на меня, – и его подруги.
Не подумав, я бросила:
– Его подруги все мертвые.
Большинство людей предположили бы, что я имела в виду кого-то недавно умершего, но, наверное, Папаша Эл слишком долго крутился среди целителей верой и тому подобных личностей, чтобы так ошибиться.
– И давно? – спросил он, пока мы рассаживались за столом, накрытым красно-белой клетчатой клеенкой.
Я была единственной белокожей в этом ресторане.
