Никогда не называй меня так - Юлия Ветрова
Это осознание заставляло его чувствовать себя живым, как никогда.
— С другой стороны возвращается тот, — медленно произнес он. — Чьи желания сильнее, чем смерть.
— Сильнее, чем смерть… — повторила Айрен. Она хотела и боялась спросить — возвращается он? Или только желания, которые жили в нем? — Какое желание было твоим?
Руэри хмыкнул. Резко выпустил ее из рук и сел.
— Конечно, отомстить, — выплюнул он, глядя перед собой.
Айрен некоторое время молчала.
— А что будет, когда оно исполнится? — тихо спросила она.
Но Руэри не ответил. Он встал и принялся собирать вещи, разбросанные по полу. А затем, также ничего не говоря, покинул покои наложницы и направился к себе.
То, чего он добился, казалось Руэри болезненной тенью того, что он по-настоящему желал.
Неутолимая жажда пылала в нем с тех самых пор, как он увидел Айрен в первый раз.
Поначалу эта жажда была терпимой, и Руэри лишь едва догадывался о ее существовании.
Но с течением времени она становилась все сильней и сильней, пока Руэри не понял, что готов раздирать ногтями собственные локти, только бы найти хоть малейшую замену тому, желанному, что не давало ему покоя.
И теперь, когда он вернулся, Руэри приблизился к желанному так близко, как возможно не приближался никогда — и все же его святой источник оставался отделен от него прозрачной стеной.
Он касался Айрен, но не мог проникнуть достаточно глубоко. Не мог раскрыть для себя ее мысли, прочесть и познать целиком.
Он хотел, чтобы Айрен была рядом постоянно. Утром, днем, ночью.
Руэри безбожно врал, говоря, что ему хватит времени на двоих. С того момента, как он получил в руки Айрен, его ненависть к жене стала только сильней. Он больше не мог видеть ее лицо.
Днем и ночью разбирая множество повседневных дел в этих землях, разорванных на части нашествием демонов, междуусобицей и призрачной войной, все это время Руэри думал только о том, как вечером войдет в покои Айрен — чтобы оказавшись там, снова и снова чувствовать, что не получает желаемого.
То, что он брал у Айрен, значило безумно много, и Руэри казалось, что сердце его перестает биться, когда тело Айрен таяло в его руках. И все же он хотел еще и еще.
Никто, кроме Сигдхи, не мог его понять. Но жажда друга была иной. Сигдха всегда умел контролировать себя, держать на волоске, не позволяя жажде захватить его, а душе провалиться в небытие.
Руэри вовсе не был уверен, что сможет так же совладать с собой.
Сигдха не одобрял решение Руэри забрать Айрен в родительский дом. В дом, в который с самого своего возвращения он больше так и не решился впустить никого из живых.
Однако, это была воля нового короля и Сигдха смирился с ней, как с меньшим из зол.
Когда же Руэри сообщил, что собирается перевезти Айрен во дворец, на мгновение ему показалось, что тот готов остановить его.
— Это самая большая глупость, которую ты совершал с тех пор… — Сигдха замолк, поняв, что багаж глупостей, которые совершил Руэри за время их знакомства, так велик, что сходу и не найдешь с чем сравнить.
— Я так хочу.
— Не все во дворце покорны твоей воле так же, как твоя призрачная дружина.
— Те, кто не подчинится, умрет.
— Ты уверен, что раньше они не убьют ее? Ту, ради кого ты затеял эту войну.
Руэри молчал. Он не мог гарантировать ничего. Даже призрачная дружина в определенных обстоятельствах могла предать. Он мог надеяться лишь на то, что Айрен сумеет за себя постоять.
— Я больше ничего не могу сделать, — тихо и устало ответил он. — Здесь — лучше, чем в тюрьме. Нет места безопаснее, чем мой сераль. Никто не посмеет проникнуть туда.
Очень скоро Руэри понял, что ошибся.
Дни Айрен по-прежнему проходили в одиночестве. Девочки-прислужницы немного осмелели, но не настолько, чтобы можно было заводить с ними дружбу. Айрен отчетливо ощущала исходящую от них опаску — обе не знали, как вести себя с любимой игрушкой нового короля.
В первые дни Айрен немного осмотрела сад, но очень скоро у нее пропал к этому интерес. Выпал снег, и хотя у Айрен был меховой плащ, куда больше удовольствия она получала, находясь в тепле.
Она медитировала, восстанавливала силы, читала.
Пэйдин больше ее не навещал.
Зато однажды, когда уже начинался третий месяц осени, на парапет ее веранды приземлилась черная птица. К тоненькой лапке была прикреплена записка.
Айрен без особых раздумий раскрыла ее и прочитала: «Мне также скучно, как и вам. Давайте встретимся в беседке за два часа до заката».
Айрен посмотрела на небо. Солнца было не видать, но она чувствовала, что до заката еще далеко.
Заняться ей было нечем, и, написав согласие в ответ, она направилась на поиски плаща.
В условленное время Айрен сидела на скамье в назначенном месте, а слуги суетились кругом, стараясь поддерживать в ее кружке тепло.
Айрен потягивала глинтвейн.
Время шло.
Никто не приходил.
Шестое чувство подсказывало ей, что солнце за плотной пеленой облаков уже близится к горизонту, и она собиралась было подняться и отправиться к себе, когда три птицы опустились на землю, преграждая ей проход.
В мгновение ока все три взмахнули крыльями, и те взметнулись вверх, оборачиваясь пышными юбками.
Три черноволосых девушки стояли перед Айрен, и ей стало неуютно, потому что в отличие от гостьи, она преданной и обученной свиты при себе не имела.
— Госпожа Лара, — Айрен вежливо поклонилась.
— Ваше Величество, — Лара изобразила ответный поклон.
Айрен вздрогнула, услышав титул, от которого успела отвыкнуть.
— Ваше Величество, — растянув губы в улыбке, повторила она. — Полагаю, вам этот титул подходит больше. Ваш возлюбленный муж расстроится, если узнает, что вы именуете так кого-то, кроме него.
— Мой возлюбленный муж, — улыбка Лары стала напряженной, — делает много глупостей. Как и все мужчины. Мы же с вами не станем ставить ему это в вину?
— Кто посмеет ставить что-либо в вину Призрачному королю.
На несколько секунд обе замолкли, внимательно разглядывая друг друга.
Айрен плохо знала Лару. Северные кланы всегда предпочитали существовать независимо, их представители редко появлялись при дворе. Она помнила только то, что Лара несколько месяцев проходила обучение в доме Белого Пламени. И еще то, что ее клан взял на себя
