Хозяйка магической лавки – 5 - Александра Черчень
Здесь, как будто бы, только мы втроем. Я, одержимый и Лейла. Ни гримуаров, ни Лаора, и даже твари Тиоса стоят, словно неживые, оловянные статуи.
– Адель, почему ты мне не поможешь? Адель, меня мама ждёт… она будет меня искать, она не переживет, если со мной что-то случится. У нее слабое сердце… – мягкий голос девушки, дрожащий от слез, словно бы разрезает тишину пополам. А потом на мелкие кусочки, которые впиваются мне в кожу. Ранят не тело – душу. – Адель, помоги мне. Пожалуйста. Прошу тебя! В прошлый раз ты не помогла мне, даже не попыталась! Протяни руку сейчас…
Она плачет, умоляет, требует и снова просит…
Я очень хочу ей помочь. Хочу спасти, чтобы мы вышли отсюда живыми, чтобы она, наконец, встретилась с мамой, чтобы нашла того, кто действительно будет ценить и любить ее.
Но мое тело словно деревянное. Я не могу даже моргнуть, не то что сделать и шага, пока Рей начинает ритуал. Молча, со злым торжеством на лице.
И его правильные черты лица сейчас похожи на резкую, уродливую маску.
Я снова слышу девичий крик – хриплый, предсмертный… Ком поднимается к горлу, а слезы начинают катиться горячими ручьями по щекам. И в этот момент, когда взгляд девушки становится стеклянным, как будто бы назло, в моих конечностях появляется чувствительность.
Я могу встать и бегу к алтарю и больно падаю на колени рядом с красным подолом Лейлы… Я не сумела. Снова. Я бесполезная, я не помогла…
Я не знаю, сколько так стою, но прихожу в себя от того, что слышу звук ударов, а также чувствую, как импульсы магии буквально сжигают воздух, пространство и материю. Я только поднимаю голову, как оказываюсь вдруг прямо посреди ожесточенного боя.
Я не знаю, что это за реальность, но она вывернутая, извращенная, невозможная… Однако я своими глазами вижу то, как Рей, словно бы играючи, буквально убивает Дара…
Одар едва стоит на ногах. Его одежда представляет из себя лохмотья, а лицо – сплошная гематома. На его руках порезы, ожоги…
Я вскрикиваю, но снова прорастаю к земле. Опять беспомощная и бессильная.
– Какой ты жалкий, – тот, кто скрывается за личиной лорда Рейвенса, швыряет обжигающую молнию в лицо Дара.
Он едва ли может уклониться, и заклинание задевает его. Из открытой раны на плече начинает течь кровь.
В воздухе пахнет жженым, а ещё терпко пахнет кровью, смертью и моими слезами.
– Надо было соглашаться на мои условия, а сейчас ты сдохнешь.
Я изо всех сил стараюсь подняться на ноги. Броситься, закрыть собой Одара… Сделать хоть что-то! Но не выходит.
Клинок входит в его тело, словно бы в нем нет ни мышц, ни костей. Так просто… так ужасно. Так больно.
Дикая реальность, иррациональная, где зло побеждает добро. Где Рей легко одержал победу над тем, кого я считала непобедимым. Кто стал для меня символом силы, могущества и власти.
Дар падает спиной на черную траву. А я кричу и сама не слышу своего крика – кажется, я себя оглушила.
У меня снова появляется возможность двигаться, и я упрямо ползу, хватаясь и вгрызаясь пальцами в сырую от крови землю. Я не вижу, куда ползу, но чувствую, что к нему… Холодному, безразличному, с открытыми серыми глазами, в которых отражается небо.
По-летнему высокое, далекое от всех проблем. И там, даже если где-то в высоте есть Единый, он не слышит меня и мои крики. Потому что в этот миг, когда я осознала, что он не дышит, словно бы и я перестала существовать. Но отчего-то дикая боль продолжала разрывать мне грудину, выворачивая наизнанку все чувства, все моменты, все упущенные мгновения…
Чего во мне больше – всепоглощающей боли или сожаления, которое льется из моих глаз обжигающими огненными слезами?..
Я кричала…
Я проснулась от собственного крика, испуганно сев на постели и сначала не понимая, где нахожусь. Но в полумраке заметила очертания своей спальни в особняке.
Сердце билось так быстро, что казалось – его стук слышит весь дом, а дыхание срывалось.
Я коснулась дрожащими пальцами щёк – они были мокрые от слез. А потом оглядела всю себя, будто бы смогу найти следы пребывания в долине. Траву, черную почву, кровь… Но я была в чистой сорочке, в свежей постели.
Однако пульс не успокаивался, как и не хотела голова верить, что все сон. Слишком реалистичный, слишком подробный, но просто сон, потому что не могло этого быть. Лорд Ибисидский победил Рея. Он сгинул где-то там, а я сейчас очень далеко от Долины Хар.
– Адель? – раздался рядом сонный голос Сары. Она лежала на прикроватной тумбочке, разметав закладку по глянцевой поверхности. – Ты чего мечешься?
И только тогда я поняла, что уже несколько минут как пытаюсь застегнуть на себе манто, причем прямо на сорочку. Но пальцы не слушались и попадали мимо застежки.
– Я… там… – я открыла рот, но так и не смогла произнести внятно предложение. Все, что возникало в голове, показалось мне полной чушью.
Мне приснилось, что Рей убил мэра, и я собираюсь на ночь глядя в его особняк, проверить? Или «Мне нужно проверить, жив ли мой жених, я быстро»?
Просто все смешалось настолько, что я пока не разбирала, что сон, а что нет. И это меня пугало. До ужаса, до темноты в глазах.
Что Дара больше нет… Что его тело там, на поляне, вместе с Лейлой, что…
– Спи, Адель, это все дурной сон, – не дождавшись от меня вразумительных предложений, зевнула Книжуля. – Утром проверишь все, что хотела. Давай-давай, никто не поймет, если ты куда-то пойдешь в одной сорочке.
И тогда до меня пришло осознание, в каком виде я стою и как действительно это будет, если все сон.
Да, все сон. Просто дурной сон…
Заснуть мне удалось не сразу, но утром я сама была в замешательстве от своих ночных действий.
Что это было?
Я так испугалась или… Или Дар настолько мне стал дорог, что я под действием кошмара была готова бежать к нему, чтобы удостовериться…
Сложно. Все сложно.
С работой все обстояло куда проще.
* * *
Деревня жила своей жизнью – где-то слышались приглушённые голоса, лаяла собака, мимо прошла женщина с тяжелой корзиной. Я заметила, как Ванко, завидев меня, резко свернул в подворотню. Губы тронула удовлетворенная усмешка.
Общественное мнение всё-таки начало меняться. Из далёкой, почти мифической леди, которая якобы ничего не решает, я постепенно превращаюсь в настоящую хозяйку.
Мысленно отметила, что нужно сообщить кому следует о загадочной пропаже официальной жены Ванко. И о том, что он уже свел в могилу двух… наложниц. Нужно называть вещи своими именами. Пусть и такими отвратительными.
Я шагнула на потрепанный коврик у входа в храм, стряхивая снег с сапог. Внутри слышались приглушённые голоса и тихое пение, а когда я вошла, звуки стали громче. Служба подходила к концу, и солнечные лучи, пробивающиеся сквозь узкие витражи, создавали почти мистическое сияние.
Отец Боррель, массивная фигура в чёрной сутане, стоял перед алтарем. Его голос звучал громко и уверенно, но мне показалось, что он чуть сбился, когда заметил меня. Его взгляд едва заметно дернулся, а лицо исказила кривоватая гримаса. Видимо, он уже понял, что мой визит не сулит ничего хорошего.
Я быстро оглядела помещение. Рядом с Боррелем находился молодой священник, помощник. Совсем другой человек: открытое лицо, ясный взгляд.
Служба закончилась. Прихожане начали расходиться, крестясь на выходе. Я осталась стоять у входа, наблюдая за тем, как Боррель наконец направился ко мне. Он замер, глядя мне в лицо с вынужденной улыбкой.
– Леди Харвис, добро пожаловать в наш скромный храм Единого, – произнес он, растянув губы так, что это скорее походило на гримасу. – Полагаю, ваш визит имеет не только духовный характер?
Я ответила коротким кивком, стараясь сохранять спокойствие, несмотря на неприязнь, сквозившую в его голосе.
– Совершенно верно, святой отец. Я пришла поговорить о насущной проблеме. Дети.
