Ведьмино счастье 3 - Мартиша Риш
Зелёный, руки трясутся. Что с ним такое? Неужели нервы? Ставит чайник. Достает обычные кружки, ставит на стол. — Садитесь. Ну сели. Ждём. Порылся в шкафу, подумал. Достал огромное укутанное полотенцами блюдо. — Пирожки. Кухарка специально для вас старалась. А Вы точно ей поможете? — Кому? Кухарке? — Жене моей. Марцелле. — Все рожают и она родит. Лучше бы, конечно, в роддоме, но уж как есть. Не переживайте так. Она молодая, крепкая, родит. А мы поможем. — Что, оба?! Но он же мужчина? Что он-то там будет делать? — В сторонке постоит. Будет подавать инструмент. — Какой инструмент? Они же сами рожают? Всё плохо? Она опять мне ничего не сказала, да? — Всё хорошо, не переживайте. Инструмент — градусник, ватка и так, по мелочи. Это всё нужно. — Точно? — Абсолютно.
Вот ненормальный, впервые такое вижу. А пирожки очень даже вкусные. Это хорошо, что тут кормят. Роды дело долгое, я и бутерброды с собой прихватила. Вернулся Эмиль, а с ним пожилой мужчина в зелёном сюртуке. Аристократы, чтоб их с их традициями вместе. — Добрый день, госпожа Алевтина Андреевна. Я поверенный госпожи Марцеллы, вот договор. Читайте внимательно вместе с ассистентом, заверять будете оба. Обратного хода бумага не имеет. Рассчитаюсь сразу, вся сумма при мне. Читаем внимательно, только руки от пирожка вытерла о салфетку. Бумага сама по себе странного вида. Будто старинный свиток, да и текст рукописный, только печати из сургуча и не хватает, хотя, может, его ставят потом. Текст договора напоминает клятву. Суть в том, что мы оба своей кровью заверяем неразглашение никакой информации о событиях, сопутствующих процессу родов, особенностях внешности роженицы, и прочем. Врачебная тайна навыворот. Интересно, когда этот текст придуман, каком столетии, сколько веков назад? — Где расписаться, я согласна. — Что Вы! Капли крови внизу будет вполне достаточно.
Ищу в саквояже два стерильных шприца, спирт. Обработали руки, прокололи пальцы, выжали по капле крови. При попадании на документ та подёрнулась дымкой. Привет от алхимиков? Документ ещё и обработан по старинному рецепту? Чтобы врач точно лишнего не разболтал, испугался. Ну и ладно, мы не из пугливых. Сумму отдали сразу в конверте, всю. Вот и хорошо. Любой каприз за ваши деньги, как говорится. А вот и роженица вышла. Улыбается. Уже в рубашке, умничка. Хоть с ней повезло. — Я готова к осмотру, идёмте сюда. Эрлик! Ты-то куда? Сиди тут, я ещё выйду. Это надолго, сами роды не сейчас. — Как долго? Почему так? Это у всех так? — Потому, что так. Всё хорошо. Пей чай, кушай. Не мешай только.
Вернулись в комнату. Улыбка с лица Марцеллы спала или правильно ей говорить «госпожа Марцелла»? Что за цирк. Где те господа и где мы? — Мне к Вам обращаться тоже «госпожа Марцелла»? — Зачем? Можно Марцелла, можно Марта, как проще. Идёмте за ширму. Там кресло и столик, за дверью ванная. Если ещё что надо — скажите сейчас, всё принесут. И вправду кресло, почти как обычное. Только деревянное и спинка странной формы, с большой прорезью. Ну нам подойдёт и такое. — Где можно переодеться? — Где удобно. Переоделись в халаты и брюки по очереди в ванной. Обработала всё кресло антисептиком из баллончика, хорошо, догадалась взять. Хотя, выглядит оно новым. Странные эти люди. — Садитесь для начала просто на стул, ощупаю ваш живот. Уж слишком он большой. Ох не нравится мне это все. Уж не двойная ли там? — Что там, доктор? — Похоже на двойню. Точно, дома будете рожать? Я бы направила вас в роддом. — Точно. С Вами или без, но дома, иначе никак. Риски осознаю. Вот упёртая. — Садитесь в кресло. Воды отошли? — Ещё нет. Смотрю. Раскрытие слабое, время есть. После осмотра послушала сердце мамы — хорошая норма. А вот в животе чётких два ритма, точно, двойня. Хоть бы обошлось, отсюда явно не сбежишь. И девицу эту упертую жалко, да и не отпустит никто. И деньги эти.
— Тут двойня. — Я знаю, доктор. — Но в карте записано, что один плод. И я звонила в Воронеж лично, навела о вас справки. — Они ошиблись. Я сразу знала, что двойня. Всё хорошо, риски осознаю, бумаги подписала. — Ну смотрите. — Тут ещё вот что, доктор. За ширмой, Вам не мешая ни в коем случае, будет сидеть несколько человек. Я ещё Вам доплачу прямо сейчас столько же, сколько за каплю крови. — Они что в бесплатный цирк придут? Что за придурь? — Это необходимо. Вести себя будут тихо как мыши, если что, помогут. Мешать не станут. Двое тоже врачи в своём роде. Один, Вы его видели, поверенный. Он обязан быть тут, мы с Вами от этого никуда не денемся. Деньги на карту перевести? Ой. Больно. Фух. — Давайте на карту. Но если что, то я их выгоню тут же. — Хорошо.
Дело попахивает бредом. — Давайте поговорим о вашей аристократической генетике. Чего нам ждать? — Глаза станут пугающе черными, расширится зрачок. Зрение будет в норме, изменится только цвет. Спазм мышц выдаст нарушение речи и прикуса. Понимать буду все, говорить могу не суметь. И так, мелочи. — Ну так это не страшно. За мою практику я и не такое видала. — Идемте пока на кухню? Время же ещё есть? — Ещё пара часов точно.
Вернулись на кухню. Муж уже белый. — Всё хорошо, будет двойня. Времени ещё много. — Точно? Тебе не больно, любимая? — Что ты, только немного. И улыбается. Сильная девушка. — Я могу ей чем-то помочь, доктор? — Позже. Будете её гладить, я покажу как. — С удовольствием, всё, что угодно. А ей можно стоять? Может, её уложить? — Пусть ходит, это полезно. А у вас такое необычное имя — Эрлик. Вы сами откуда? — Сомали. Там тепло, океан и пальмы. Я не пират. Торговый флот.
Ну-ну. Сомали. Понятно. Ещё и бандит. Откуда они только взялись все в нашем таёжном крае? Иностранный легион какой-то. Марцелла медленно ходит вокруг стола по настоянию мужа. Порой замирает. Схватка идёт, ей больно. Но улыбки не теряет. Порой, правда, мерещатся мне клыки, странная игра света и тени. За окном так и свирепствует буря, вот отблеск от молний этот световой эффект и даёт. А удобно, когда роженица так ходит. Сидишь себе, пьешь чай,
