Замуж за монстра - Анна Григорьевна Владимирова
Я огляделся. Здесь мне всегда удавалось быть настоящим. Поэтому и любил этот дом — тут мне не нужно носить маски и защищать территорию. Здесь я тот, кем всегда хотел быть.
— Ну, хорошо, — нехотя согласился Иса. — Я прослежу, чтобы Серый вам не мешал.
— Не будет он мешать, — раздраженно бросил Хан. — Потому что Михаил согласился.
— Я согласился, да, — подтвердил спокойно. — Но всё будет не так быстро, как он хочет.
— Почему его вообще не послать? — ерепенился Иса. — Что мы все вокруг него ходим?
— Давайте без резких движений, — отрезал вдруг Хан. — Если Михаил согласен, тогда нужно идти до конца. И думаю, он прав.
— Не нравится мне это, — сопел в трубку Иса. — Но ладно…
— Дзери я бы хотел при вас оставить, — смущенно вставил Хан.
— Никто тебе его и не собирается выдавать, — усмехнулся я. — Ему на пользу. Да и нам…
— Ладно.
И мы расстались.
Я постоял ещё какое-то время в одиночестве, прислушиваясь. Запахи костра, бренди, восковых карандашей и Ринки, оставшиеся на пальцах, кружили голову счастьем. Да, мы оба сбежали. От прошлого, будущего и даже настоящего, оставшегося где-то в прошлом дне нашими криками друг на друга. И я трусил. Боялся встретиться с этим всем лицом, бросить вызов и снова принять неизбежную боль расплаты. Какая разница когда? Да и неужели Ринка питает на мой счет иллюзии? Вряд ли. Но она прибежала сегодня за спасением ко мне. И это разорвало мой мир на части. В нем не стало ничего более важного, чем эта трясущаяся девочка в моих руках. Как же снова захотелось закрыть ее от всего мира… А ведь теперь я могу это сделать. Какие бы силы ни стягивались по мою душу со всех сторон, я смогу им ответить. Но это будет потом.
Когда я вернулся на веранду, то застал ну очень интересную картину: Ринка с Дзери играли в «крестики-нолики», рисуя их восковыми карандашами на альбомном листке.
Ведьма при этом побалтывала остатками бурбона в бокале, азартно высунув язык.
— Вы что, играете каждый сам с собой? — усмехнулся я, поднимаясь на веранду.
— Нет, кто быстрее перерисует цвет фигуры, — довольно заявила Ринка, показывая мне веер из восковых карандашей в руке. — Сначала я рисую нолики у себя, потом у Дзери… и загадываю цвет, который он должен получить как можно меньшим количеством карандашей. Видишь? Мне нужно из пурпурного нолика сделать темно-синий, а Дзери делает оранжевый крестик из розового…
А ведьма под бурбоном оказалась изобретательна и прекрасна настолько, что глаз не оторвать. Щеки раскраснелись, глаза заблестели! Захотелось перенести ее творческий азарт в другую плоскость.
— Не видно уже ни черта, — покачал я головой. Ну да, если затереть листок до дырок, цвета действительно смешиваются. — Дзери, пьяной ведьме усердия не занимать, сдавайся…
Ринка смущенно ойкнула и посмотрела на дырку от нолика.
— Я проиграла, — вздохнула она. — На столе остался только чёрный…
— Неожиданно, — улыбнулся я.
Дзери продемонстрировал растерзанный, но вполне себе розовый крестик, виновато улыбаясь. Вечер удался.
— А Дзери получает терапию? — тихо поинтересовалась Ринка, когда мы остались на веранде одни.
— Да, — рассеяно ответил я, глядя на догоравший огонь.
— А как давно это произошло?
— Больше двух лет назад, — нахмурился я. — Ты включила доктора.
— Да. — И она покусала губы задумчиво. — А ты видишь положительную динамику?
— Да. — Настроение портилось. — Он стал спокойно реагировать на прикосновения других.
Ринка нахмурилась.
— Есть мысли? — заставил себя поинтересоваться.
Она даже растерялась от моей благосклонности.
— Я специализируюсь на такого рода расстройствах, — осторожно начала она. — Интересно, какую терапию применяют для лечения Дзери…
— Могу узнать. Ты хочешь ему помочь?
— Я могла бы поработать с ним в одной интересной технике. Она особенно хороша при такого рода травмах…
— Он же не говорит о пережитом…
— Как и в рисовании, в этой технике не нужно говорить.
— А что нужно?
— Двигать глазами.
— Двигать глазами? — улыбнулся я, и Ринка покачала головой:
— Да, звучит странно, но этот метод доказано работает. Но, может, Дзери уже лечат так…
— Никогда о таком не слышал.
— Ты не врач.
— Я не ведьмак.
— Думаешь, это ведьминский метод?
— Определенно. Или транс какой-нибудь? Гипноз?
— Да нет же! — раскраснелась она снова, закатывая глаза.
— Ладно-ладно, не злись, — поднялся я и пересел к ней. — Прости. Я узнаю. И скажу Хану, что ты хочешь помочь. Рин, я это очень ценю. — Она глядела на меня исподлобья, дуя губы, и я поспешил покаяться: — Мне не стоило так реагировать. Прости. Ты хороший доктор.
— Ты-то откуда знаешь?
— Ну, я хоть и наблюдал тебя в виде толстой заносчивой бабищи в больничке, но дело ты свое знала.
— Ты врешь, Миша, — хрюкнула она неожиданно. — Ты меня там терпеть не мог и очень сомневался в результате. Я же помню, как ты орал на меня каждый раз, стоило попасться тебе в коридоре.
— Как тебе это вообще удавалось — так натурально морочить мне голову? — задал я давно интересующий меня вопрос. — Я никогда такого не встречал.
— У меня к этому дар, да, — довольно улыбалась она.
— Ох, Ринка, — качал я неодобрительно головой. — И когда же ты его в себе открыла? Что-то не помню за тобой такого…
Она перестала улыбаться и поежилась в пледе.
— Все ведьмы так умеют, Миша.
— Ну и зачем ты мне врешь?
Она что, не хочет меня отпугнуть сейчас? Смотрит испуганно из-под челки, как зверек дикий. Определенно боится. Ведьмы ведь не просто так с оборотнями не живут. Как такую вытерпеть? Да по сравнению с ней обычная ведьма покажется рядовой проблемой, но эта — разрушительной стихией. Она что, поэтому отказалась снимать ошейник? Но ведь не будешь ходить с ошейником всю жизнь, Ринка… Да и я же не подарок. Вот зачем она вдруг решила, что я не приму ее такой?
— Ты не знаешь, какая я сейчас, — прошептала она.
— А ты? Ты разве знаешь, какой я?
— Ты —
