Западня - Ева Гончар
Тем более, что ключ от браслета — камыш на одном конце, стрела на другом — хранится не где-нибудь, а в отцовском кабинете.
Принцесса знала наверняка, что видела этот ключ в ящичке чёрного дерева, найденном ею за книгой «История музыкальных инструментов». Самый маленький, похожий на иголку… тот, за которым только что, нырнув в щель в полу, убежал Многоликий. Сначала она проводила Акселя, условившись с ним встретиться утром до завтрака и обсудить дальнейшие действия, зависящие от того, удастся ли снять браслет. Принц хорохорился, твердя, что ей не о чем волноваться, он-де поможет всё уладить, но смотрел на неё, как на тяжелобольную — это было вполне естественно после того, что он узнал сегодня о её семье, но ужасно больно и стыдно. Потом исчез Феликс, выспросив у неё, где ей удалось найти ключ от пояса.
— Но пропажу того ключа, конечно, уже заметили… Думаете, все остальные остались на прежнем месте? — засомневалась она.
— Не знаю, но проверить должен, — ответил он. — Если ваш отец до сих пор считал нужным держать их у себя, несмотря на суеверия, возможно, он и теперь не отдал их Потрошителю. Куда, по-вашему, он мог перепрятать их, когда понял, что тайник за книгами больше не тайник?
— Может быть, в сейф? — предположила она, чуть подумав.
— Странно, что до этого они были не в сейфе, а в тайнике…
— Ничего странного, Феликс. Сейф стоит рядом с письменным столом. Постоянно сидеть рядом с таким сильным источником магии… полагаю, это было выше папиных сил.
Многоликий кивнул:
— Хорошо, я попробую открыть сейф, но мне…
— Я знаю, как он открывается, — перебила Эрика.
Пять минут спустя Феликс исчез, снабжённый инструкцией по открыванию сейфа и подробными объяснениями, где находятся Кедровый кабинет и два других отцовских кабинета, которыми почти не пользовались, но в которых могли что-нибудь спрятать. И она осталась одна со своей тоской, с ощущением навсегда перевёрнутого мира — мира, где ей придётся заново учиться жить.
Если бы только всё могло стать, как раньше! Пришла бы Вальда, с умиротворяющей будничностью расшнуровала ей платье, расчесала волосы, разворошила печь и расстелила постель, принесла горячего молока с печеньем. Забраться под одеяло, окунать печенье в молоко, читать книжку и ни о чём не думать… Но до возвращения горничной оставалось ещё два часа, а впрочем, какая разница? Её появление не вернуло бы Эрике доверия к отцу — и жуткого заговора бы не отменило.
Если бы только всё могло стать, как раньше!
«И Феликса мучил бы сейчас Мангана. Тебя бы это устроило?» — спросил внутренний голос. Принцесса вздрогнула: «Нет! Нет! Я всё сделала правильно…» — «Кстати, вы никогда бы не встретились, — добавил внутренний голос с оттенком ехидства. — Уж это-то точно было бы хорошо, не так ли?» Ответа на второй вопрос она не знала. Многоликий приводил её в смятение одним своим видом, но от того, как он смотрел на неё, как говорил с нею, как касался её рук, Эрика обмирала и таяла — ничего подобного никогда раньше она не чувствовала.
Минуты летели. Окно отцовского кабинета оставалось утешительно-тёмным, давая надежду, что Феликса хотя бы не застукают, даже если поиски будут безрезультатными. Принцесса решила пока не ломать голову, что делать, если он вернётся без ключа. Она перестала метаться по комнатам и села к роялю. Тронула клавиши — рояль, как обычно, откликнулся с пониманием и сочувствием, — застыла на мгновение, раздумывая, что играть…
И тут в дверь снова постучали, на этот раз — и требовательно, и громко.
Она решила, что мнимый жених вернулся что-то ей сказать, и позвала, прежде чем открыть:
— Аксель, это вы?
— Ваше высочество, это Придворный Маг, — прохрипел из-за двери Мангана. — Впустите, у меня дело государственной важности.
У Эрики ослабели колени.
Едва она приоткрыла дверь, Потрошитель протиснулся внутрь. На нём были полосатый шлафрок и домашние туфли на босу ногу, в руке он сжимал предмет, сначала показавшийся Принцессе канделябром. Присмотревшись, она поняла, что это не канделябр, а платиновый трезубец на толстой деревянной рукояти. От трезубца так и разило магией. Девушка призвала на помощь всё своё самообладание и сухо произнесла:
— Не помню, чтобы я приглашала вас к себе, Мангана.
Ей и раньше-то было сложно удерживать при себе неприязнь к этому человеку, а после того, что она узнала о нём сегодня, хотелось вытолкать его взашей, приложив чем-нибудь тяжёлым на прощание. Кроме того, есть лишь одна причина, которая могла бы объяснить визит в её покои Потрошителя, да ещё в такой поздний час…
— Из подземной тюрьмы сбежал опасный преступник, наделённый магическим даром, — подтверждая её слова, каркнул он. — Во-первых, я пришёл вас об этом предупредить…
Принцесса не удержала лицо, дрогнувшими губами и распахнувшимися глазами выдав свой страх, но, к счастью, Мангана истолковал его по-своему:
— Не извольте беспокоиться, ваше высочество! Я распорядился усилить охрану вашей башни.
Она ответила коротким надменным кивком, пытаясь сообразить, как бы вела себя, если бы не знала, о каком «преступнике» идёт речь, но Придворный Маг больше даже не смотрел на неё. Бесцеремонно отодвинув хозяйку покоев, он двинулся вперёд. Эрика возмущённо повторила:
— Мангана, я вас не приглашала!
Он и не подумал отказаться от своих намерений; выставив вперёд свой трезубец, он шнырял глазами по сторонам:
— Ваше высочество, преступник очень хитёр и может прятаться где угодно.
— Вы считаете, он прячется у меня?!
— Мне донесли, что из ваших покоев доносился мужской голос.
Раньше, чем успела запаниковать, Эрика вспомнила, какими словами отреагировала на стук:
— Это был мой жених. Он заходил пожелать мне доброй ночи. Вы сами слышали: я приняла вас за него, подумала, он зачем-то вернулся.
— Жених? — Придворный Маг вперился в неё мрачным взглядом, в котором, однако, появилось сомнение. — Что ж, не исключено. Тем не менее, я обязан всё здесь проверить. У меня есть разрешение его величества на осмотр
