Во власти демона - Вера Добрая
– Ладно. Я приведу себя в порядок, а потом могу принести тебе что-то перекусить. Не знаю, чем питаются тутошние принцессы, но в моем рационе есть просто превосходные ароматные булочки. Можем слопать по паре штук, пока моя надсмотрщица не заявилась и не начала возмущаться по поводу моего халатного отношения к фигуре, – приветливо улыбнулась девушке, и та одобрительно кивнула в ответ.
После того, как я быстренько проделала все необходимые процедуры в ванной комнате, тут же поспешила на кухню, чтобы перекусить и прихватить пару булочек с собой, как и обещала.
Аграта не появлялась, поэтому контролировать мои действия было некому. Куда подевалась суккуба, я не знала, хотя сейчас ее отсутствие было мне только на руку.
– Так, а… что станет с Шархнаром? – аккуратно спросила, когда мы с принцессой проглотили всю принесенную мной выпечку и запили её ароматным травяным чаем.
– Ничего. Он сильный. Восстановится. Правда, вряд ли получится избежать шрамов. Магический кнут палача способен разрубать тела низших демонов пополам одним ударом, но мой брат не просто высший демон, он сын верховного, поэтому выкарабкается, но приятного конечно мало. Хотя может Шарх и заслужил это…
– Прежде чем осуждать кого-то, нужно убедиться в его вине. Не всегда всё так, как нам кажется на первый взгляд, – приобняла девушку за плечи, когда та снова погрустнела.
– Ты такая умная… и добрая. Такой же была Лейя, мать Шархнара. Мне было строго запрещено с ней общаться, как и с другими наложницами отца, но иногда тайком я пробиралась к нимфе в комнату и ждала ее возвращения. Мне так хотелось снова послушать ее рассказы о прекрасных наполненных зеленью местах, где живут нимфы. О других нереальных мирах, где небо голубое и чистое, а на дарящее свет и тепло светило невозможно смотреть без слез и рези в глазах, – принцесса мечтательно улыбнулась, а я у меня в груди защемило от тоски по дому. – Лейя возвращалась в свои покои под утро очень уставшей и грустной, но никогда не прогоняла меня, а с радостью пересказывала одну историю за другой, с каждым разом приукрашая их новыми подробностями. Думаю, папа не просто так поселил тебя именно в этой комнате. Он тоже почувствовал ваше внутреннее сходство. Только прошлого не вернёшь. Никогда. Лейю убил не яд, а безразличие и жестокость моего отца. И ты тоже погибнешь.
– Рано или поздно каждого настигнет смерть. Никому не дано прожить больше отведённого нам времени, Ашайя. И по мне лучше короткая жизнь наполненная счастьем, нежели длинное, но лишенное смысла существование.
– Когда я, наконец, получу разрешение на создание ашхима, то запрыгну на спину своему питомцу и унесусь отсюда прочь! Ни один стражник не догонит! – выпалила девушка, и я хотела ее предостеречь от таких необдуманных поступков, но лопатку в районе печати резко обожгло такой нестерпимой болью, что мое тело выгнулось, а затем с грохотом повалилось на пол.
– Мммм… – единственное, что я смогла произнести в ответ на взволнованные вопросы демонессы.
Было такое ощущение, будто кто-то пытался заново процарапать очертания татуировки, только делал это нарочито медленно и очень тупым ножом.
– Это печать? Я чувствую, как от тебя исходит жар… – снова задала вопрос Ашайя, когда я кажется, спустя вечность смогла, наконец, подняться на ноги и переместиться с пола на кровать.
– Не знаю, что с этой дурацкой печатью не так! – всхлипнула, утирая выступившую на лбу испарину. – Иногда она будто оживает и ворочается под кожей, как множество огненных червей! Как другие наложницы терпят подобное?
– О таком я честно впервые слышу. В древних писаниях ничего об этом не сказано, да и мой учитель неоднократно говорил, что огненная печать – это всего лишь клеймо, а не магический символ…
– Ошибался видимо твой учитель! – рыкнула в сердцах, но потом взяла себя в руки и успокоилась.
Со мной вообще всё не так, поэтому чему тут удивляться? Может это огненное клеймо поняло, что я самозванка, которую против воли обрекли на подобную участь. Микелле ведь по судьбе уготовано быть наложницей Повелителя, а не какой-то там иномерянке.
– Дай, я посмотрю, а? У Лейи очертания немного отливали серебром. Это было так красиво… – неожиданно попросила принцесса, и я немного замешкалась, но потом решила, что в этом нет ничего страшного.
Развязала на плече белую ленточку и, высвободив руку из широко рукава, приспустила платье с правой стороны, оголяя лопатку.
– Может, есть способ ее свести? – озвучила свои мысли, за что тут же больно куснула себя за щеку.
– Свести? – озадачилась непонятным словом девушка.
– Ну, удалить. Избавиться от демонической метки.
– Нет. Нельзя. Даже если ты срежешь ее вместе с куском кожи и мяса, она всё равно проявится, а тебя ко всему прочему ещё и накажут за подобное своеволие. Маг, который служит отцу, всегда знает точное количество новых девушек, на теле которых проявилась огненная печать, и их местоположение.
Да уж… Вот бы этот маг сумел поменять меня и беглую Микеллу местами!
– Ладно. Посмотрела, а теперь…
– Стой. Это очень странно… – демонесса положила мне руку на плечо и усадила обратно на кровать. – Символ на печати не похож на тот, который я видела у Лейи. У нимфы он проявилась по воле Акхмалла, он сам лично выжег его на коже, когда пленил девушку.
– Я не понимаю…
– Вот смотри! – девушка вскочила на ноги и распахнула свою рубашку.
Кожа Ашайи окрасилась в алый цвет, и на теле практически у самой груди проявился витиеватый символ. Красивый такой. Подобный, кажется, я видела у Шархнара….
– Это символ принадлежности Владыке. Все получают его, когда произносят клятву. У тебя рисунок другой. Я его видела где-то, только где?..
Ашайя задумчиво зашагала по комнате, а мне стало совсем не по себе. Мало того, что я меченая, так ещё и не той меткой, которой нужно! Ну, что за непруха такая!
– Ашайя, может…
– Я вспомнила! Вспомнила, где видела такой же символ! – радостно взвизгнула девушка, но потом ее глаза испуганно округлились, а губы замерли в форме буквы «О».
– Что? – нервно усмехнулась, торопливо натягивая платье на плечо.
– Н-нет, ничего. Мне пора, – взмахнув копной черных волос, демонесса пулей выскочила из комнаты, оставив меня в полном недоумении.
Предчувствие говорило, что ничем хорошим это не закончится.
