Тайна 12 невесты или Отбор на выживание - Наталья Шевцова
Само собой, что скептически хмыкать и открыто насмехаться над заявлением Высокого лорда позволили себе только, так называемые, самые близкие и родные ему люди: его старшие братья — Доминик и Жордан. Что же касается Квентина, то он, как, впрочем, Марица, Лукреция и Корнелия, ограничился лишь скептическим выражением лица.
Однако, стоило только Николасу поднять вверх руку, как головы всех без исключения находящихся в зале повернулись к нему. И шепотки, смешки и хмыканья смолкли сами собой.
Почувствовав сгущающееся в воздухе напряжение, Илберт Смартис бросил взгляд на поднятую руку Высокого лорда и, не увидев в ней ни скипетра, ни посоха, ни какого-либо другого артефакта, способного служить атрибутом власти, наклонился к его уху и настороженно поинтересовался:
— Чччто вы делаете⁈
Ему ответили с почти детским восторгом в голосе:
— То, что давно мечтал сделать, но всё не решался! Правда, круто⁈
— Вы что, с ума сошли⁈ Немедленно прекратите! — возмущенно потребовал имперской дознаватель. Вслед за чем добавил для пущей убедительности: — Или я буду вынужден арестовать вас за незаконное ментальное воздействие!
— Ментальное воздействие? — удивленно переспросил Николас. — Так вы думаете, это я? Это не я. Это — власть Трона. Я же только что всего лишь напомнил, что занимаю его по праву, и что все присутствующие в этом зале, кроме вас, разумеется — мои подданные. Иначе бы они мне сейчас просто не подчинились. Нет, вы только посмотрите на эти лица! — покосился он на перекошенные от ярости и возмущения лица братьев и их жён. — Просто любо-дорого посмотреть!
— Власть Трона? Ну ладно, — пожав плечами, кивнул Илберт. — Хотя со Скипетром или Посохом оно, конечно, удобнее было бы.
— Да, — согласился Николас. — С более компактным атрибутом власти, я мог бы этими лицами любоваться куда чаще, — вновь покосившись на братьев и одарив их широкой улыбкой, заметил он. — Ну, что имеем, то имеем! — развёл он руками. — Зато Трон нельзя украсть!
— Вот тут вы правы, — охотно согласился имперский дознаватель, вспомнив, скольких бессонных ночей и нервов ему стоили два последних похищенных артефакта власти. И это хорошо ещё, что оба, в конце концов, удалось отыскать, иначе б ни Меридианный, ни Среднеземельный Высокие лорды не дали бы ему жизни.
— Ну что, как думаете, с них уже достаточно? Удовлетворим, наконец, их любопытство или ещё повоспитываем? — хулиганисто улыбаясь, поинтересовался Николас, кивая в сторону своих братьев и их жён.
Имперский дознаватель сделал вид, что задумался над его вопросом и вдруг замер, уставившись в никуда невидящим взглядом остекленевших глаз.
Николас сразу узнал этот взгляд. И потому улыбка с его лица сползла в то же мгновение.
Настолько остекленевшие глаза бывали лишь у ясновидящих, когда на них снисходили видения, и у магов, связанных ритуалом побратимства — при получении зова о помощи. И так как ясновидящим Илберт Смартис не был, то вариант оставался лишь один…
— Твою ж предвечную стужу, Вивиан! — побледневшими губами прошептал имперский дознаватель.
— Вивиан? — взволновано переспросил Николас. — Что с ней? Она жива?
Илберт кивнул.
— Пока да, но, судя по тому, сколь решительно настроен ваш некромант, он очень скоро это исправит… А потому извините, но я срочно должен вас покинуть! — объявил он и ринулся было на выход.
Однако Николас поймал его за локоть и перевёл взгляд на капитана Мариуса. Тот, понял своего друга и шефа без слов, кивнул и тут же направился на выход из тронного зала.
— Считай, что я и все мои лучшие люди уже там! — заверил он, прежде исчез за дверью.
— Я с ним! — попытался вырваться из стальной хватки Высокого лорда Илберт.
— Нет, вы со мной! — возразил тот.
Услышав это Илберт, в прямом смысле слова, задохнулся от возмущения. Этот ж каким надо быть самозацикленным эгоистом, чтобы предложить мне ТАКОЕ⁈ Он что совсем не понимает, что мне сейчас не до его семейных проблем⁈ У меня там люди в опасности! И им отнюдь не моральная или адвокатская поддержка нужна, а самая настоящая физическая!
— Там МОИ люди! И не просто люди, а Её Высочество! — ещё раз рванув на себя руку, безапелляционно объявил имперский дознаватель. Он был так зол, что голос его, казалось, искрился молниями. — Поэтому или убрал руки или я те-ээ… — решив, что его либо не понимают, либо не хотят понимать, перешел он было к угрозам, как вдруг услышал резкий шум, развернулся на его звук и… от изумления забыл все до единого слова.
Пораженно замолчать его заставил треск внезапно распахнувшихся створок огромного витражного окна, вслед за которым в тронный зал вместе с пронизывающим холодом, завыванием вьюги и закрутившимся позёмкой по полу снежным вихрем… ворвался дракон!
Точнее, лишь одно его крыло. Очень большое крыло.
— Вы со мной, потому что со мной будет быстрее! — объяснил совершенно опешившему имперскому дознавателю Высокий лорд и, как и раньше, удерживая за локоть, потянул за собой к распахнутому окну.
— Мы полетим на драконе⁈ — наконец, сумел выдавить из себя Илберт Смартис, изо всех сил, сдерживаясь, чтобы не завопить от восторга.
Драконы не то, чтобы были такой уж невидалью, однако и к распространенным средствам передвижения они тоже не относились.
Прежде всего, по причине их свободолюбия, своенравности и пожароопасности. Довольно большие неудобства доставляли, разумеется, также размеры и прожорливость драконов. И всё же основной причиной отсутствия спроса на ездовых драконов и, как следствие, отсутствия желающих заниматься драконоводством — был именно их несговорчивый и горячий, причём во всех смыслах этого слова, нрав. Самой неприятной чертой которого, с коммерческой точки зрения, было то, что не наездник выбирал себе дракона, а дракон выбирал себя наездника. И никак иначе. Поскольку заставить такого вот огнедышащего и громадного «передумать» с помощью хлыста или других традиционных средств принуждения к повиновению — было нереально по причине того, что все, кто брались за эту сложную и опасную, но в случае успеха сулящую почёт и богатство работу, в прямом смысле слова, на ней сгорали.
А посему, драконов не разводили. Они просто сами были не против сосуществовать с людьми. И, если к кому-то из людей они вдруг
