Лекарство - Ксения Гранд
Закончив с ужином, Блэквуд поднимает и направляется к… палатке? Что он делает?
– А где буду спать я?
– Видишь здесь другую палатку?
– Нет.
– Тогда не задавай глупых вопросов.
Ну нет. Я не буду спать с ним рядом. Уж кто-кто, а Блэквуд явно не тот человек, с которым можно лежать рядом с закрытыми глазами. Еще, чего доброго, заколет меня ночью.
– Я с тобой в одну палатку не лягу.
– Будешь дежурить первой.
– Стой!
– Моровы нападают без предупреждения. Увидишь тень – не мешкай.
Стою, беззвучно хлопая ртом, в то время как Блэквуд скрывается в палатке.
– Эй! Блэквуд… Слышишь?
Глухо. Видимо, выбора нет. Придется дежурить первой. Сажусь возле Марены. Кинжал Уилла в моей миниатюрной руке, не державшей ничего тяжелее кисти, выглядит дико. Будто сабля в хоботе слона. Смогу ли я им воспользоваться? Боже. А что, если мне придется им воспользоваться? Что, если моровы застанут меня врасплох? Тогда мне придется защищаться. Это уже вопрос смерти и жизни. Одно дело с Уиллом в тренировочном центре. Другое – с моровами. Натягиваю куртку до ушей, мысленно молясь, чтоб подобного не произошло. По крайней мере не сегодня. Я не готова. Но хуже, что я не знаю, буду ли вообще готова к такому. Час, два. По моим меркам прошла не одна ночь, хотя на самом деле еще даже не начало светать. Не уверена, что вообще начнет. На Другой стороне нет рассвета, нет заката. Это я подметила еще в первый день. Все постоянно утопает в дымке. Нет ни солнца, ни луны. Наверное, из-за стены, нависающей над этими землями. Единственный ориентир – густота небосвода. Только ночь клонится к концу, на горизонте появляется еле заметный серебряный ореол – предвестник утра. Но пока его не видно. Только темнота и лес режут тишину на части. Марена даже не шевелится. Не могу себя заставить ее разбудить, хоть и чувствую, что глаза закрываются. Несколько часов отдыха мне бы не помешали. Решаю будить Блэквуда.
В палатке темно, как в склепе, и так же сыро. Но все же лучше, чем спать земле. Нахожу контуры спального мешка, а вместе с ними и Блэквуда. Лежит на боку, не двигается. Интересно, спит? Я не замечала, чтоб он когда-то спал. Тянусь к плечу и вздрагиваю потому, что в ту же секунду возле моего горла оказывается нож. Не двигаюсь и не дышу. Один неосторожный вдох может стоить мне жизни.
– Твоя смена.
Рука с ножом опускается. Он вылезает из палатки, а я еще какое-то время не могу прийти в себя. Все-таки в одном я была права. Блэквуд всегда начеку. Еще он никогда не спит и ложится с ножом под подушкой – нужно добавить это в список на всякий случай, чтоб в будущем не наткнуться на этот самый нож. Залажу в спальник, когда боковым зрением ловлю движение слева. Марена.
– Не спишь?
Мотает головой.
– Тяжелая ночь для всех нас.
– Не для него.
По взгляду понимаю, кого она имеет в виду.
– Ему всегда все дается легко, потому что ему все равно. На все, – ее голос, тихий, усталый, тает с каждым словом. – Кроме жидкости на дне флакона. Это все, чего он хочет.
– А ты?
– Не уверена. Я больше ни в чем не уверена…
Голос стихает, будто каждое слово выкачивает из нее силы. Тут бы утешить, но единственное, о чем я могу думать, это слова Лима. «Он никого не почитает, особенно Блумов».
– Марена?
Слышу ее тихий вздох.
– Что Лим имел в виду, говоря об особом отношении Блэквуда к Блумам?
– Какое это имеет значение.
– Для меня имеет.
– Это не мне решать. Я могу лишь сказать, что вражда между Блэквудами и Блумами имеет давнее начало… – голос стихает. – Много лет, десятков… а может, и…
Она засыпает, а я остаюсь без ответов. Снова. С каждым ответом больше вопросов. О какой вражде идет речь? Что значит давнее начало? И почему… нет. Все, хватит. Достаточно ломать себе голову. Она и без того трещит по швам. Пожалуй, для одного дня достаточно. Постарайся поспать. До прихода так называемого «рассвета» мне удалось вздремнуть пару часов, и этого оказалось достаточно, чтоб снова встать на ноги. После сна двигаться легче, знать бы еще куда и чего ожидать впереди. Сон оставил положительный отпечаток и на Марене. Она выглядит лучше, даже щеки румянее (возможно, это последствие пролитых за день слез), чего не скажешь о Блэквуде, чья кожа цвета расплавленного воска усиливает желание держаться от него подальше.
Я выросла в Уинтер Парке, со всех сторон окруженном лесами, и неплохо ориентируюсь в лесистой местности, но природа Другой стороны отличается от всего, к чему привыкла. Не могу объяснить, но это так. Какое-то странное ощущение витает в воздухе. Будто земля рыхлее и небо ниже, а сырость въелась в каждый миллиметр древесной коры. Ели выше и растения другие. Даже мох какой-то не такой. Некоторые растения я никогда не видела. Как странно: смотреть на все словно в первый раз. Будто и не была в лесу никогда. Хорошо, что у нас есть компас. Звуки леса пронизывают приглушенные всхлипы. Это Марена никак не может заставить свое сердце биться ровнее. Блэквуд то и дело фыркает на нее. Я понимаю, она создает много шума, а шум нам ни к чему. Кто знает, сколько еще этих тварей водится в лесах? Но от того, как он это делает, тело съеживается каждый раз, когда его голова поворачивается назад. Будто затыкает старую дрянную кошку, а не человека, потерявшего брата. В нем сочувствия не больше, чем в камне, хотя и того меньше.
До того как туман начал оседать на наши головы, мы преодолели три-четыре холма. С каждым шагом атмосфера угнетает сильнее. Ветки хрустят под ногами, как обугленные кости, добавляя густоты и без того мрачной атмосфере. Пора бы заняться поиском места для ночлега, но коннетабль ведет нас вглубь леса. Внезапно спина Блэквуда вырастает прямо передо мной. От неожиданности чуть не натыкаюсь на него, но все же успеваю вовремя притормозить.
– Что такое?
Не отвечает. Садится на корточки, смотрит на землю. Что там? Следы? Только когда подхожу ближе, замечаю размытые очертания. Линия спины, вскинутая набок голова. Тело. И не просто тело – моров.
– Его убили?
Блэквуд переворачивает кусок мертвой плоти. На лице грязь, на подбородке запекшиеся потеки крови. От
