Солнце сгоревшей вечности - Яна Поль
— Мэтр? Мы можем что-то сделать?
Во взгляде Лидии томилось столько надежды и веры в него, что от собственного бессилия свело зубы.
— Купол над нами блокирует стихии. Разве не чувствуете?
Она напряглась, забавно сморщила нос и нахмурила брови, прислушиваясь к себе, качнула головой. Конечно, что она может почувствовать, если даже не понимает до конца природу собственных талантов.
— Не бойтесь, я не позволю вам навредить.
— Я не боюсь, — в девичьем голосе действительно отсутствовал страх. — Нужно помочь людям.
Тяжесть в руках стала совсем не выносимой, а белый шум в голове настойчивее. Толпа внизу продолжала волноваться, кто-то повскакивал со своих мест, и воздух, пропитанный исключительной тревожностью, разрезала предупреждающая автоматная очередь. Снова раздались крики. Безликие грубые голоса стали приказывать людям у сцены лечь на пол.
— Послушайте, уважаемый… — Макаров, до этого напряжённо наблюдавший за происходящим, привстал, обращаясь к их надзирателю.
Металлический привкус насилия Кристофер ощутил прежде, чем раздалась очередь выстрелов над его правым ухом, и капли чужой горячей крови попали на лицо и угодили за шиворот рубашки. Тело человека, по прихоти которого они вообще тут оказались, мешком рухнуло на пол.
Лидия вскрикнула, вцепившись в его предплечье мертвой хваткой, и Аш крепко прижал девушку к себе, продолжая следить за орденцом только что убившим теурга Макарова.
Он давно и сильно ненавидел нелюдей. Превозносить себя над другими по факту одного лишь происхождения — удобно. Делать это, подпитываясь целой философией — бесценно. Судя по шальному горящему взгляду, ему до этого не доводилось убивать. Оружие в руках дрожало, и когда он его опустил, это был больше не он. Он стал чем-то большим. Тем, кто вправе распоряжаться самым священным в мире — жизнью. Обычно, после первого убийства, шок проходит через двадцать минут. Впечатления истаивают к четвертому дню. Воспоминания не уходят никогда.
— Какого чёрта?! — в их ложу ворвался ещё один в маске, отобрал автомат у стрелявшего, и взашей вытолкал его прочь, затем повернулся к Кристоферу. — Успокой свою девку, или я сам это сделаю! — он повесил один автомат на плечо, а второй наставил на них.
Лидия дрожала и всхлипывала, спрятав лицо на груди Кристофера.
— Тише, всё будет хорошо, — успокаивающе прошептал феникс, касаясь губами её виска. Какая же она была холодная. Доведись ему обнимать ледяную скульптуру в зимнем саду императорского дворца, та наверняка оказалась бы гораздо теплее, чем девушка в его объятьях.
И время стало тянуться как зачарованное. Там снаружи уже наверняка знали о случившемся. Внизу должны были собираться машины хранителей правопорядка, звучать вой сирен скорой помощи, и прибыть один из чёрных джипов оперативников ИКТС — их главная задача — найти мага, сотворившего полог.
Аш вполуха слушал обрывки откровений людей, призывающих всех проникнуться величием момента. Граждане орденцы прямо со сцены велеречиво поясняли свою позицию по отношению к устройству мира, созданного не ими и не по их подобию. Кристофер тяжело дышал, устало прикрыв глаза. Сколько раз уже звучала подобная горячность? Сколько раз уже проваливалась с треском идеология деления? Сколько раз ещё нужно наступить на одни и те же грабли? Жизнь всегда диктует свои собственные правила — прорастая хрупким стеблем через трещину в асфальте. А в груди феникса все туже свивались тяжёлые кольца той самой отвратительной магии, которой не побрезговали воспользоваться борцы за чистоту населения мира.
Велиал был прав во всём. Изуверы от идеологии строили планы о том, как взобраться на трон из костей, а их преданные фанатики продолжали работать на благо идеи, устраивая подобные театральные скотобойни, где низводили всё живое до уровня мяса. В сплетении их вен текла чистая человеческая кровь — главная и единственная ценность этих тварей.
И пока Кристофер тихо бесился, не в силах что-либо предпринять, дочка ван Мора затихла в его руках. И едва он собрался выдохнуть от облегчения, что удалось избежать девичьей истерики, как вдруг понял, что Лидия не дышит.
Аш не без усилия отстранил её от себя. Голова девушки безвольно запрокинулась, а широко распахнутые глаза, затянуло белесой поволокой. Она захрипела, когда орденец стоявший позади шагнул к ним, изогнулась в руках феникса, как одержимая бесом кукла, и заговорила: быстро, отрывисто, на совершенно незнакомом языке. И в тот миг, когда ошарашенный террорист растерянно таращился на это действо, Лидия вытянула вперёд руку и с её пальцев сорвались чёрные дымные плети. Тремя стремительными змеями они проникли в глазницы мужчины и в рот, закрытый балаклавой, за секунды превращая пышущее жизнью и здоровьем тело в истлевшую мумию.
Заголосила женщина из ложи слева, поднялась самая настоящая паника. К ним бросились остальные орденцы, но плети-змеи оказались гораздо быстрее людей. Они, как корни разрастающегося дерева, удлинялись, разветвлялись и били без промедления, прошивая насквозь сердца, лишая зрения, голоса, слуха и жизни.
Кто-то успел открыть по ним огонь, и Крис пригнулся, почти растянувшись на полу, закрывая собой Лидию. Одна из плетей обернулась вокруг его запястья, и феникс ощутил тот же холод, который до этого исходил от самой девушки. Она не причиняла вреда, просто крепко держала.
Корни перекинулись через перила балконов и ринулись вниз, сея хаос, отталкивая со своего пути простых людей и вгрызаясь в каждого орденца. Те из террористов, кто посмекалистее, стали стрелять в чёрных змей, пока они не подобрались к ним, но пули проходили насквозь.
— Лидия, очнись, прошу тебя! Лидия!
Кристофер встряхнул её за плечи, обхватил ладонями лицо, коснулся губами холодного лба. Она не реагировала. Бельма, вместо привычных карих глаз, всегда наивно распахнутых, вызывали первобытный ужас. Она больше не выглядела растрёпанной курносой девчонкой. Маска, застывшая на её лице, являла лик самой Смерти.
Когда пространство ложи заполнил густой дым со всполохами шаровых молний, Аш уже не удивился.
