Сапфир - Даниэль Зеа Рэй
– Хочешь к нам? – позвал его Марк, зазывая рукой. – Она умелая. Тебе понравится.
Гронидел вышел и закрыл за собой дверь.
Он увидел Женевьеву на следующий день. Она пришла к нему сама. Долго топталась на пороге, пытаясь что-то объяснить.
– Они принуждали тебя? – тогда спросил Гронидел.
Женевьева покраснела и виновато отвела глаза.
– Это – моя работа. Мне за нее платят.
– За меня тебе тоже заплатили?
– Да, – она перевела полный печали взгляд на него. – Но обучать тебя было для меня честью.
Гронидел запер дверь у нее перед носом и стал собираться в путь. В восемнадцать лет ему разбили сердце в первый и последний раз. Больше ни о какой любви и привязанности речи в его жизни не шло. Только утехи. Только игра. Только с теми, кто воспринимал это так же, как и он.
– Дхар меня побери, – произнес принц и спрятал лицо в ладонях.
Он сказал Сапфир, что она прекрасна. И то было правдой: она прекрасна, только раньше он этого не замечал. Теперь, когда заметил, ему страшно продолжать. Потому что продолжать значило выбрать путь борьбы, а бороться с судьбой он давно устал.
Глава 10
Сапфир
Лучший способ убежать от старых проблем – найти себе новые.
Сапфир приняла ванну и, вопреки просьбам Гронидела не прикасаться к своим вещам, натянула на себя исподнюю рубаху.
Стыд за вызывающее поведение вечером и неестественное безразличие, с которым она принимала заботу мужа о своем теле ночью, сменился болью от спешного побега принца поутру. Внутри клокотала обида. Она порождала гнев, требующий самовыражения.
Принцесса уже и забыла, каково это, когда тело горит огнем и потушить эмоции силой мысли становится невозможно. Однажды эта дорога довела ее до несчастья. Повторять подвиг Сапфир не собиралась.
Нужно было отвлечься. Занять себя важным делом и заставить голову не думать о том, что красивый и молодой муж не желает делить с ней постель.
Принцесса прошла в спальню и остановилась напротив меча, который оставил Шершень. Провела пальцами по идеально гладкой стали клинка, заточенного с обеих сторон, и насчитала четыре разных рисунка юни, которые покрывали лезвие. Ману для этих юни хранили в себе драгоценные камни, украшавшие навершие.
Белый алмаз – юни изменения веса.
Красный Рубин – юни-щит.
Синий Сапфир – юни защиты стали от огня.
Зеленый Изумруд – юни света.
Сапфир схватила нового друга за рукоять и оценила вес. Нетяжелый, он удивительно удобно лежал в руке. Принцесса коснулась рисунка маны и «свернула» юни изменений веса. Меч стал тяжелым. Она перехватила его двумя руками и замахнулась, едва не сбив лампу, висящую на стене.
Такое оружие готовым не продается. Сапфир задумалась о том, что, кроме украденного Плута, у нее до этого и меча-то собственного никогда и не было. Для занятий с отцом она таскала разные мечи из оружейной. И ни один из них не был таким красивым и удобным, как этот.
Новому другу требовалось дать имя. По форме рукояти и длине лезвия он очень напоминал ей Плута. Наверняка в качестве образца Гронидел и использовал ее старый меч.
– Как тебя зовут? – спросила она у нового друга и задумалась.
Хотелось выбрать достойное имя, которое бы что-то значило для самой Сапфир. Но в голову ничего путного не приходило.
Перебрав в уме все претенциозные названия, вроде Разящий и Перст Справедливости, принцесса-воительница поняла, что с названием для меча пока повременит.
Мало ли, вдруг они не поладят и никогда не станут друзьями?
– Например, как мы с Грониделом, – пробурчала принцесса и поджала губы.
Гронидел
Дела насущные не позволили принцу впасть в уныние и поддаться страстям. Упорный труд выручал его всегда, когда в голову лезли навязчивые мысли. Тот же труд избавлял принца от необходимости долго копаться в себе или искать утешение там, где за любовь платили седоулами.
Засев за бумаги, Гронидел погрузился в сметы, отчеты и прошения. Когда из Солнечного замка прибыл гонец и вручил ему письмо от брата, настроение у принца стало хуже некуда.
Он лениво расшифровал текст и, поудобнее устроившись за рабочим столом, начал читать.
«Дорогой брат, я рад тому, что ты все еще жив. И хотя на твои помпезные похороны ушло слишком много средств, я с радостью возмещу их за твой счет, когда ты вернешься домой погостить. Не стесняйся, бери жену с собой. Все же не каждый день я могу лицезреть принцессу, которая не погнушалась заключить с тобой поспешный и тайный союз.
Не волнуйся, мое удивление и желание придушить тебя собственными руками вовремя уняла королева Рубин. Как раз давеча я получил послание от нее с предложением о новом выгодном торговом союзе в честь радостных новостей сразу для обеих столиц.
Не думай, что я не понял сути твоей выходки. Но все же я действительно рад тому, что ты жив, здоров и женат на настоящей принцессе.
Жду вас обоих в Солнечном замке. Приезжайте как можно скорее, иначе шепот двора о тайном союзе угомонить будет слишком сложно. А сложности, дорогой брат, я очень не люблю.
Твой король, Марк Зальтийский»
При всей откровенности послания, привычные издевки Марка казались Грониделу слишком прилизанными. Он ожидал чего-то более жесткого, вроде «я лишил тебя титула и средств, но ты всегда можешь получить титул при туремском дворе и приехать домой как делегат Рубин». А тут всего несколько уколов и приглашение посетить Солнечный замок вместе с молодой супругой, чтобы представить ее королю и зальтийскому двору.
В дверь кабинета постучали, и Гронидел разрешил войти.
Широкоплечий туремец О́лив выглядел взъерошенным и помятым, будто только что проснулся и наспех нацепил на себя штаны и рубаху.
– Простите, ваше высочество. Но у меня дело к вам. Личное. Наверное, личное. Я не знаю.
Гронидел нахмурился, не понимая, почему опытный воин внезапно оказался не в состоянии с порога прямолинейно изъясниться.
– Говори. – Принц встал, подозревая, что новости потребуют немедленных действий.
– Я провел ночь с одной служанкой.
«Неплохое начало», – подумал Гронидел и хотел было сесть, как Олив дополнил свое предложение:
– Так она теперь мертвая. В комнате своей лежит.
* * *
Задернутые шторы, измятая простынь и неестественно бледное тело, прикрытое одеялом. Лицо несчастной туремки застыло, словно маска, которую больше не снять. Гронидел и раньше видел мертвецов, но сейчас его мутило. Запах утех, пота и ароматных трав повис в воздухе, вызывая отвращение. На его родине так пахли тайны и игры за власть.
