Марионетка Черного колдуна - Любовь Песцова
Очень логично и совсем не странно. Так держать, Лиса. Еще немного, и прятаться не придется, от тебя люди сами шарахаться начнут.
Дождавшись, когда шаги стихнут, я продолжила свой путь и уже беспрепятственно вышла из замка, вдохнув свежий лесной воздух.
С каждым днем он казался мне все более приятным. Кто знает, может я привыкаю.
Пока я не чувствовала оттока сил, о котором говорила Берта. Может я счастливое исключение и меня этот странный лес принял без всяких условностей?
Деревня просыпалась рано. Я поняла это еще до того, как показались первые дома. Блеяния коз, отдаленные разговоры, чье-то пение. Эти звуки были такими… земными.
На этот раз я не стала пытаться наблюдать из кустов и сразу же вышла к людям.
Думала ли я, что мое поведение вызовет ажиотаж? Немного.
Но никакой реакции не последовало.
Несколько проходящих по своим делам селян смерили меня взглядом, и пошли дальше, не сказав ни слова.
Ну, в принципе, со мной и не обязаны все здороваться. И даже любить меня не обязаны. Пусть не нападают и тогда я буду считаться их лучшими соседями из возможных.
Главное — найти, где у них здесь организована торговля.
Через полчаса оказалось, что как такового рынка в деревне нет, несмотря на ее внушительные размеры. Зачастую люди договаривались об обмене или продаже чего-то непосредственно между собой.
Им не было нужды вставать ни свет ни заря, чтобы выйти на площадь и орать во все горло, заманивая покупателей. Здесь у каждого было свое дело и все знали, к кому нужно идти.
Любой мог постучаться в дом кузнеца, кожевника, булочника и так далее.
Проблема была в том, что у меня здесь своего дома не было.
В итоге я наткнулась на маленькую таверну, которая больше напоминала сарай. Но вывеска гласила, что это именно то самое заведение, воспетое всеми бардами.
Появилась слабая надежда на то, что здесь я смогу завести какие-то полезные знакомства, чтобы в дальнейшем продавать свои микстуры.
И меня сейчас мало останавливал тот факт, что заговорить с незнакомым человеком для меня было жесточайшим испытанием, поскольку правила этикета, вбитые матерью почти с рождения, это строжайше запрещали.
Едва я открыла дверь, в нос ударил запах кислой капусты и чего-то горького.
Темное помещение всего с двумя окнами было почти лишено солнечного света из-за вековой грязи на окнах. На полу было что-то вроде земли, которую вытоптали до такой степени, что она превратилась в твердую корку.
— Эм… Здравствуйте.
Эта попытка привлечь к себе внимание провалилась.
Все пять столов из темного — скорее всего просто очень грязного, — дерева были свободными. За большой стойкой в углу тоже никого не было видно.
Но когда я вошла, доносились какие-то звуки. Пришлось направиться к их источнику.
— Здесь есть кто-нибудь?
Еще одна попытка заговорить на этот раз дала плоды. Из-за стойки показалось лицо бородатого и почему-то очень недовольного мужика.
— Мы закрыты, — рявкнул он.
— Простите, — стушевалась я. — А когда открываетесь?
— Сегодня закрыты, — отрезал мужик.
— Жаль это слышать. Не подскажите, в деревне есть еще таверны или иные места для досуга местных жителей?
Наверное, я взяла слишком высокопарный слог, потому что мужика как будто заклинило.
Он какое-то время смотрел на меня ничего не понимающим взглядом, а потом сплюнул на пол и отвернулся.
Наверное, надо было пояснить более простым языком, но меня уже несло.
— Возможно, вы будете так любезны, что подскажите, к кому из местного руководства можно обратиться для налаживания торговых отношений.
— Не знаю. Мы закрыты, так что иди в другое место.
По нему было видно, что он едва сдерживается, чтобы не ответить более грубо. Но почему-то мужик продолжал быть со мной настолько вежливым. Настолько, насколько это возможно для его уровня.
— Не знал, что ты когда-нибудь закрываешься, Готс.
Новый голос прозвучал откуда-то из глубины зала.
Повернувшись, я увидела, как с лавки за столиком, который я посчитала пустым, поднимается молодой парень с такими рыжими волосами, что они скорее напоминали морковку, чем реальную человеческую прическу.
— А ты тоже вали отсюда. Иначе я с тебя весь твой долг прямо сейчас стребую. И сколько можно спать у меня на лавках! У меня тут не ночлежка.
— Конечно, нет, — беззаботно отвечал рыжий. — В ночлежке явно лучше. Тухлятиной не воняет. И карманы обчистить никто не пытается.
Парень подошел ко мне и, аккуратно взяв за плечо, повел к выходу.
— Пойдем отсюда. От этого хмыря ты все равно ничего толкового не добьешься.
Я думала, что когда в следующий раз кто-то из этой деревни посмеет дотронуться до меня, то я как минимум закричу. А по-хорошему следовала врезать прямо по слегка помятому после сна на лавке лицу.
Но я оцепенела и молча пошла за рыжим.
Только когда мы оказались на улице, в нос ударил свежий воздух, а по глазам резанул свет, я очнулась.
— А ну убери руки! — взвилась я, стряхивая его ладонь и отскакивая на метр.
— Ой, ну и пожалуйста, — закатил глаза рыжий. — Можно подумать мне больше всех надо. Это не я стоял и мямлил там, надеясь что-то впарить пройдохе Готсу.
— Я ничего не пыталась «впарить»!
— Ну да, ты «налаживала торговые отношения», — спародировал она меня. — Только знаешь что, дорогуша, с тобой здесь никто дел иметь не захочет. Половина отморозков хоть и боится к тебе подходить, но злится на то, что из-за тебя их дружков в лучший мир отправили. А другая половина — не такая отмороженная, — еще долго будут к тебе присматриваться. Если бы сразу пришла, может и смогла бы куда-то прибиться, а теперь все, дилижанс ушел.
Рыжий выглядел таким довольным, словно моя оторванность от общества была истинным счастьем лично для него.
— Но Берта…
— А, эта блаженная. Ну ты ее в расчет не бери. Она вечно всех подряд жалеет. Тащит домой всех облезлых котов, полудохлых щенков. Тебя вот.
— А ты не обнаглел? Ты вообще кто такой?
— Единственный и неповторимый Эмиль Дюкетт к вашим услугам, — представился этот он, исполнив почти придворный поклон.
— Ты из Увинеса? — спросила я, услышав не совсем типичную фамилию для наших широт.
— Что меня выдало? — улыбнулся он. — Да, ты угадала мою далекую родину. Но не надейся, что я тебе за это скидку сделаю.
— Какую еще скидку? Я у тебя ничего покупать не собираюсь.
— Еще как собираешься, дорогуша.
— Да ну? — усмехнулась я. — И что же ты продаешь?
— Услуги. Сразу скажу, с тобой здесь разговаривать сейчас никто не будет. Даже если ты
