Замуж за врага. Его (не) любимая (СИ) - Марлин Юлия
Работорговцы проворно открыли замок и быстро выволокли Тиля, потом бормотавшую женщину, бездыханное тело ее мужа. Последнюю под локти схватили Софию и бросили на колючий грунт.
— Еще чуть-чуть и этот завоняет, — прошипел один, пнув погибшего.
Вокруг стояла холодная полумгла. Княжна сумела рассмотреть лишь выжженную каменистую площадку, окруженную темной стеной. Меж валунов просматривалась широкая тропа, уводящая в темноту.
— Дальше, каменные столбы, — стуча зубами от холода, поведал Тиль. — Нас прикуют к ним и оставят. Ночью все закончится.
— Пошли, ты первая, — работорговец и схватил безумную женщину за цепь. — Поднимайся.
Как только ее увели, из дождливых сумерек послышался звон вбиваемых в кольца цепей. Затем работорговцы вернулись за Тилем. Дальше пришел черед Софии. Ее подхватили, пытаясь поставить на ноги, и в этот момент что-то острое блеснуло во тьме. Самый низкий взревел, отступая и хватаясь за щеку. Меж его пальцев струилась кровь.
София выхватила кинжал и сделала выпад.
Работорговец взревел, размахнулся и ударил ее по лицу.
— Ах ты, тварь.
В глазах потемнело. Потеряв сознание на секунду, княжна очнулась от того, что кто-то опрокинул ее на землю и рвет одежду.
— Сейчас я тебя накажу!
— Не трогай меня!
Жалкие попытки сопротивления оборвались на корню. Гад рвал женскую рубаху и гоготал.
— Плохо слышишь? Госпожа запретила к себе прикасаться. — Жесткий, опасный голос пал на поляну громоподобным рокотом.
Святослав⁈
Сквозь пелену ужаса пленница поняла: северяне ее выследили! Она не знала, что обнаружив ее исчезновение на рассвете, командир приказал целителю-магу разыскать ее след. Балий сотворил заклинание поиска, соткав из воздуха призрачную петлю, протянувшуюся прямиков к девчонке. София не видела и не чувствовала магический аркан, и понятия не имела, что он не рассеется, до тех пор пока ее не отыщут. Едва в воздухе образовались бледно-зеленые искры аркана, Волки бросился в погоню.
Работорговец замер, вглядываясь в полумрак.
В тумане возвышались крепкие, высокие воины.
— Сюда! — Заорал мужик, призывая своих.
Не успела София опомниться, вокруг кипело лютое сражение. Металл вспарывал дождливый воздух и с хрустом рубил грузные разбойничьи туши. Сила удара подбросила крупных широкоплечих мужчин, как пушинок, обрушив на острые камни — из рваных ран медленно текла не остывшая кровь.
Осознавая безвыходность ситуации, княжна упала на мокрую, выжженную мраком землю и расплакалась. У нее больше не было сил бежать и прятаться. Потому, когда с работорговцами было покончено, и Святослав очутился за спиной, прикрыла глаза и глухо прошептала:
— Убейте прямо здесь. Я не смирюсь. Не позволю вырезать себе сердце.
Его рука осторожно легла на плечо, второй он привлек девушку к себе. Через мгновенье она рыдала у него груди, не в силах поднять опухших глаза.
— Поплачьте, София, — он гладил ее по волосам. — Вам станет легче.
Когда первое потрясение прошло, веревка, стягивающая руки была срезана и выброшена, молодой командир приподнял голову княжны за подбородок и заглянул в осунувшееся от усталости лицо. Тихо, будто боясь напугать, поинтересовался:
— Почему вы сбежали? И что сказали о сердце? Вырезать? Вам?
Утирая слезы, бывшая послушница, сбивчиво рассказала обо всем, чего страшилось. Удивлению Святослава не было предела. Он слушал в растерянности, ошеломленно щуря темно-синие глаза. Его трудно было удивить, но, пожалуй, ей это удалось.
Его люди были потрясены не меньше.
— Вы поверили в эту чушь? — Озадаченно спросил князь, и ей показалось, она услышала в его голосе тень огорчения.
Заложница виновато пожала плечами. После всех слухов, которыми овеян Дом Серебряного Волка, в это сложно было не поверить.
— Кто сказал вам о… ритуале?
Девушка не ответила, только указала глазами в сторону отряда. Этого было достаточно. Святослав рывком поднялся и в несколько размашистых шагов покрыл расстояние до Семеона. Пожилой воин открыл рот оправдаться, но мощный удар в грудь опрокинул его на траву и вышиб из легких воздух.
— Зачем ты это сделал?
Семеон перевернулся на живот, сплевывая выбитый зуб.
Глаза командира горели от ярости, напряженные плечи гордо расправились. Не успел Семеон подняться — новый страшный удар обрушил его кости на ничейную, каменистую землю.
— Считаешь, это забавным? — Святослав едва сдерживал гнев.
Пожилой мужчина выбросил ладонь, моля о пощаде.
— Командир, я просто пошутил. Понятия не имел, что девчонка поверит и решит бежать! Она же дерганая монашка, что с нее взять?
Молодое лицо Посланника заледенело. Схватив Семеона за грудки, он вшиб того спиной в осиновый ствол. Вояка со шрамом закашлялся, прикрывая лицо руками и ожидая новых побоев. Но Святослав уже взял себя в руки. С отвращением отпустив окровавленный воротник, презрительно сплюнул и отошел.
— Да, бросьте, — Семеон искал поддержки у товарищей, — было же смешно. Ну, развлеклись. Что такого?
Воины молчали. А Словен и Тис неожиданно одновременно саданули локтями Семеону в бока. Удар справа, слева и немолодой воин с хриплым кашлем съехал по древесной коре.
— За что?
— Пошутили.
Глава 13
София долго рыдала на плече Святослава.
Он гладил ее по растрепанным волосам и тихо говорил:
— Нет никакого ритуала. Поверьте. Ничего подобного в Стифополе от Зарождения Мира не практиковалось. Легенда гласит, когда-то владыки могли оборачиваться в Зверей, но это легенда. Вы нужны нам, как залог мира. Нужны живой и здоровой. Вы — гостья, не заложница. Верите?
Ее молчание задевало храброе мужское сердце. Как он ни пытался завоевать доверие девушки, она упорно сопротивлялась, блуждая в плену собственных предрассудков. Вместо понимания — отдалялась. Вместо участия — отгораживалась глухими стенами.
Успокоившись, София отстранилась от Посланника. Хотелось верить — она раскаивается и винит себя в учиненной глупости, из-за которой их занесло на проклятые земли Моклена перед самым закатом, но обманываться командир не стал. Княжна по-прежнему считала его врагом. Эта истина все сильнее ранила душу.
— Садитесь, — Святослав кивнул в сторону костра.
Девушка послушно опустилась у разведенного огня. Князь сел напротив: широкоплечий, внушительный, с прямой спиной, и достал из сумки снадобья и свежий бинт.
— Снимайте сапог.
Заложница исполнила указ с недоумением. Он собственноручно надумал заняться раной на ее онемевшей от холода и боли ноге?
— Это не обязательно. Не так уж сильно болит.
— Обязательно.
Святослав обхватил ее лодыжку теплыми пальцами и устроил на колене.
Если раньше от мужских прикосновений по телу бежала волна отвращения, сейчас ее переполнило волнительное смущение. Где-то под сердцем разлилось тепло. Щеки вспыхнули щеки, дыханье перехватило.
Странное чувство, подумала она. Дрожь и тепло. Слабость и прилив сил.
Несмотря на то, что руки бывалого воина огрубели от бесконечных сражений, боли они не причиняли. Он умело снял старые бинты и, промыв рану целебными смесями, наложил новую тугую повязку.
— Лучше? — Спросил, возвращая склянки в сумку Хорса (старик отдал ее на всякий случай, предположив, что заложнице может потребоваться помощь).
София прислушалась к себе — впервые с момента падения на ногу она не чувствовала обжигающей боли. Это так ошеломило, что вскинув голову, девушка хотела поблагодарить, но натолкнулась на пугающую темную синеву и вдруг испугалась.
Чувствуя, как от внимательного взгляда немеют пальцы, потупилась и прошептала:
— Спасибо, сударь Святослав.
Вышло сухо и холодно. Будто благодарность северянину — была чем-то непристойным.
Он не ответил, подхватил сумку и ушел.
Рядом плюхнулся Тиль. Потер запястья, стертые до крови железными кандалами и, взяв мех, долгое время с жадностью пил.
