Реверанс со скальпелем в руке - Тамара Шатохина
Что Маня в разводе, Шония знал уже с полгода как. Она изменилась еще тогда — в самом начале. В чем — трудно сказать, так… почти неуловимо, но точно что-то было не так. И всегда находила объяснения и отговорки, пока он вдруг понял — не работает! Он ей не верит. И позвонил её мужу, и узнал…
— И что — заторможенно интересовался он, — вы совсем не общаетесь?
— Она запретила даже звонить. А что я — Машу не знаю? Я вернулся тогда… почти сразу — через месяц. Понял, что не хочу… но она не пустила в дом, отослала. По телефону сказала — еще раз… и она снимет квартиру, уйдет.
— Маня? — не представлял себе Шония.
— Только с виду… мягкая, а хрен сломаешь! Говорит — услышала тебя тогда и помню. Не изменилось ничего — дать детей все так же не смогу. Да и хрен бы с ними! Мне уже и не надо было… Просто тюкнуло тогда что-то — смысл должен быть в жизни, итог какой-то…
— Смысл… чтоб достойно её прожить, — пробормотал Шония. Ему уже не были интересны излияния Машиного бывшего, но тому то ли выговориться нужно было… Наскоро простившись, Шония отключился.
Маша свободна и переживает развод, а еще у нее комплексы — как иначе? У его мамы тоже было — женщины умеют надумать… но там на почве вины. Мама считала, что виновата в том, что случились выкидыши. Ладно бы — первый… но она допустила и второй. Отец годы искоренял в ней это — саморазрушающее. С Машей все еще хуже… Маше нужно время, а еще она должна доверять ему, как близкому человеку. Только тогда он сможет помочь, а иначе она просто пошлет… отошлет его, как отослала своего бывшего и будет права. Лезть с признаниями тогда точно не стоило, а еще были дети и Нуца…
Наверное, он просто струсил. Или растерялся. Или переосторожничал. Или выбор оказался слишком трудным. Он и сейчас не решился бы уйти из семьи — Нуца решила за него. Но за Машей тогда стал присматривать. Облегчал работу как мог, следил, чтобы обедала, теплым словом старался… но Машка не видела — вся в своём горе. Не нужен он был ей… на хрен не нужен! И никогда не был! Но она справлялась — до поры, а потом он стал действовать, потому что слишком уж все затянулось, в лучшую сторону изменений не наблюдалось, скорее — наоборот.
Шония купил путевку и собирался сам рвануть следом — хотя бы на пару дней, на день. Не склонять к интиму — вызвать на откровенность, разговорить и может быть помочь пережить. Но потом решил, что этого не требуется — Маша путевке обрадовалась и сразу на неё согласилась. И отлегло от души, полегчало… Его тоже выматывало это её состояние. Решил дать ей отдохнуть от всего и всех — и от себя тоже.
Сейчас сидел и соображал… В данный момент болело не за Машу, а за Нуцу. Болело, бл*дь, так…! Совесть, наверное. Встал и пошел… не знал сам — зачем, что скажет? Она уже вымыла посуду, убрала со стола… Да повеситься ему, что ли?!
— Что ты хотел? — прозвучало сухо и официально.
А хрен тебе! Скажу все, что считаю нужным — думал он. Состояние — будто пьяный, хреновое состояние. Смотрел на неё и говорил… в любви бы признаться, как она того заслуживает! Но не врать же? Не дура — поймет, а он и не сможет.
— Нуца, ты лучшая из жен… а может, и лучшая из женщин… Подожди! Дай мне сказать… пожалуйста. Я не знаю, что за хрень у меня случилась шестнадцать лет назад — не любовь… намного сильнее и страшнее — не дает жить нормально. И счастья я от неё не видел. Но ты заслуживаешь любви — самой большой и самой сильной. И если б я мог! Не должен был я тогда… или хотя бы предупредил тебя… Но тогда не было бы наших пацанов. Останься, пожалуйста… я уйду, сниму хату. Мальчишки не простят же мне! Они любят тебя и слушаются. Меня — вряд ли… я же, как приходящий. Не уезжай, пожалуйста…
— Я уже решила, — она не повернулась к нему, так и застыла у мойки. Говорил со спиной.
— Ты думаешь — это я сгоряча, что ли? Я годы решалась! Маленькие только и держали… Хочешь замолить… найди слова для сыновей, чтобы не считали, что мать их бросила, — тяжело роняла жена:
— Нас только двое у отца, у меня там есть… будет все. Кроме того, что нужно больше жизни. Но я как-то… понимаю тебя, наверное. И не собираюсь дохнуть там — не переживай. Может и полюблю… но что такое быть любимой, надеюсь, точно узнаю. Сделай, как прошу!
— Что? — уже упустил мысль Георгий.
— Поговори с детьми.
— Сделаю. Забери машину… я договорюсь, чтоб перегнали туда. Загружу твоими вещами. И деньги все верну — чуть позже, обещаю.
— Я не тебе их оставляю. И квартиру, и машину тоже. Мне… думать тошно об алиментах.
— Не дури ты! — с болью вырвалось у Георгия.
— Да я и не смогу ничего — крохи разве. Пока ещё устроюсь… Поговори с детьми, Георгий — это все, чего от тебя жду. Я забирать их буду на все лето, приезжать…
— Сделаю…
Утром был еще выходной — после командировки. И он не стал тянуть — попросил Нуцу пойти прогуляться. Посадил перед собой пацанов и просто рассказал все, как есть — с самой первой своей встречи с Машей. Оказалось, не так и трудно говорить правду.
— Она что — красивее, чем мама? — ревниво спросил Дато. Смотрел исподлобья… обижался. Даня молчал.
— Красота важна только на первый взгляд, сынок. К ней быстро привыкаешь и просто перестаешь замечать, если не любишь. Ваша мама красивее.
— А чего ты тогда…?
— А мозгом это не контролируется. Я понимаю, как лучше для всех нас и не могу… Притворился бы, но мама у нас умная — поймет. Да и не сумею я…
— А ты можешь показать её — эту Машу? — все-таки пытался постигнуть суть и причину любви Дато.
— Отвали, — открыл, наконец, рот Даня, — просто решай — тут будешь жить или с мамой поедешь?
— Я — с тобой, — сразу решил младший.
— Ну и молчи тогда — они сами разберутся. А мама приедет —
