Ирина Успенская - Замуж за орка, или Эльфы тоже плачут
— Отличная брачная ночь, — через пару часов, когда рассвет уже позолотил ледники, произнес Дри, выпуская в воздух сизую струю дыма.
Они лежали на полу, окруженные спящими девами, словно щенки в большей теплой куче.
— Не так я ее представлял, — расслабленно ответил Шеол, осторожно снимая с плеча головку выпоротой им наложницы и отбирая у шамана самокрутку.
— А как?
Бодрый до неприличия Эриндриэль приподнял голову и посмотрел на него.
— Я знаю, как это могло бы быть, — уклончиво ответил орк, возвращая папиросу.
— Я тоже надеялся на большее проявление чувств, — серьезно произнес эльф, опускаясь обратно на подушку. — Но мы ведь не станем принуждать нашу юную жену к исполнению супружеских обязанностей?
— Оркать ее не будем, — согласился Шеол.
— Пока она сама не захочет — уточнил Дри.
— Пока не попросит, — отозвался хан, зевая.
— А попросит она, когда полюбит.
— Когда тело предаст ее.
— Шеол, в тебе нет романтики.
Дри лег на бок и обнял лежащую рядом рыжеволосую девушку.
— Девы любят плохих парней.
— Посмотрим!
— Лесной Владыка, — тихо позвал Шеол засыпающего эльфа.
— Ммм?
— Давай договоримся, оркать ее будем вместе, кого бы она ни выбрала первым.
— Угу.
«А слово-то приживется, — подумал Дри, засыпая — Где только матушка их берет?»
«…Я бежал через поле и понимал, что не удастся скрыться. Стая нагоняла. Я слышал резкий запах мускуса и тихое злобное шипение за спиной. Зачем я полез в их храм? Кому будет нужна эта несчастная побрякушка, если меня растерзают озверевшие от ненависти оборотни? Кто принесет матушке дурное известие? И тут, словно назло мне, из земли вылез камень, за который я и зацепился носком сапога. Короткий полет и тьма…
Очнулся от холода. Спиной ощущал что-то жесткое и твердое. Приоткрыл глаза и увидел над головой куполообразный потолок, покрытый изображениями огромных змей. Я дернул руками и ногами, но ощутил лишь ледяной металл, сковывающий конечности. Магии тоже не было.
— Эльффф, — прошипел незнакомый голос — Ты посмел украсть принадлежащее мне.
Запах мускуса усилился, и из тьмы ко мне выползла великолепная нагиня. Она, чуть покачиваясь на мощном хвосте, с холодным безразличием рассматривала мое обнаженное тело. Огромные черные глаза сверкали звездами, в темноте белым снегом светились большие налитые груди с вызывающе торчащими вперед острыми шоколадными сосками. Я не мог оторвать взгляда от этих вершин неземного наслаждения. Мой язык непроизвольно облизал пересохшие вдруг от желания губы. Нагиня, заметив взгляд, улыбнулась, показывая острые гадючьи клыки.
— А ты хорошшш…
Она огладила мои бока, провела по телу одной парой рук, в то время как вторая пара ласково скользила по бедрам и ногам.
— Сильный, безволосый, большшой. Все, как я люблю.
— Так может, вместо жертвоприношения мы устроим скачки?
Я едва не застонал, когда холодная ладонь накрыла мой ствол и начала нежно скользить по нему вверх-вниз, чуть касаясь пальцами чувствительного навершия. Мой дружок моментально отозвался и показал себя во всей красе.
— Жертва?
Нагиня продолжала возбуждать меня. Ее четыре руки доставали до всех укромных мест, до каждого расплавленного жаром кусочка горящей кожи.
— Если ты сумеешь удовлетворить меня, лесной Владыка, ты уйдешь из моего храма с подарком.
Это сама богиня спустилась ко мне! Какое блаженство! Но на всякий случай я уточнил:
— А если не смогу?
— Тебя сожрут мои дети, — мило улыбнулась она.
Никогда еще принц эльфийского народа не пугался женщины! Особенно такой красивой!
— Отлично, — прошипела нагиня, и оковы рухнули с моих конечностей.
Я встал и потянулся к прекрасной богине в ожидании, когда она примет человеческую форму. Но покровительница змей не спешила. И тогда я понял, что мы с дружком попали в искусно выставленные силки. У нагини не было второй ипостаси. Ну и ладно! Зато у нее были прекрасные спелые сладкие дыньки, к которым я припал. Я мял белоснежные облака грудей, кусал и посасывал. Касался ладонями округлого животика, целовал маленький пупок, украшенный бриллиантами, гладил упругий скользкий хвост и искал тот потаенный тоннель страсти, куда готовился отправить вагонетку, груженную алмазами удовольствия.
Я был настойчив и, наконец, когда отчаяние чуть не смыло экстаз с моего впечатлительного кончика, я обнаружил искомое. Этот божественный вход был скрыт небольшими чешуйчатыми воротцами, которые с тихим стоном-шипением богиня распахнула для удовольствия и нежности. Я чувствовал, как там, за этими воротцами, томится в темнице божественная страсть. Ее освободитель, моя гордость и надежда, был напряжен, как тугая тетива, тверд, как выдержанный сыр, могуч, как вулкан, и упрям, как сотня мулов. Он был готов отдать себя всего без остатка этой прекраснейшей из богинь, этой очаровательной змее, этой трепещущей в моих объятиях благородной красавице Кто я такой, чтобы мешать ему?
Нагиня обвила меня хвостом, и я нежно, но решительно вошел в распахнутое, пылающее огнем лоно…
Ураган! Вулкан! Шторм! Лесной пожар! Землетрясение! Цунами! Все это жалкое подобие того наслаждения, что получил я в конце пути…
Через трое суток меня, обессиленного, но счастливого, нашел патруль зеленой стражи. С тех пор мое плечо обвивает прекрасная змея, и даже специалисты- татуировщики не находят слов, чтобы выразить свой восторг ее совершенством. А я иногда скучаю по своей богине…»
— «Принц Эриндриэль и Нагиня»…
Тетушка Сагха смахнула с глаз слезу и отложила книгу в сторону.
— Какой талантливый мальчик, чтоб мы все так жили.
8. О ежиках, русалках и таинственном пленнике
Первое, что увидела Элизабет, открыв глаза, — это стоящую на столе чашку огуречного рассола, которую брезгливо отставила в сторону Оглянувшись, она обнаружила сложенную стопкой одежду: белье, широкие серые брюки, корсет и рубашка. Рядом с кроватью стояли черные полусапожки. Еще вчера она обратила внимание, что большинство женщин в орде не носят платья. Да, в степи это неудобно, однако она ведь не зомбичка какая-то, она ханым-бай, а значит, ей положено одеваться более изысканно! Об этом тоже стоит поговорить с мужьями!
— Эй, горничная! — крикнула маркиза Рауль, ожидая, когда ей принесут воду для умывания и помогут заплести волосы и одеться.
За шкурой, разделяющей комнаты, раздалась возня, и в спальню просунул голову давешний волк. Он плотоядно уставился на выставленную из-под меха ножку и облизнулся. Затем взгляд зверя перетек выше, на выпирающие соски, и Элизабет почувствовала себя голой.
