Запретная пара - Витания
— Потому что ваши традиции больше не работают, — вмешалась Лана, сделав шаг вперёд. Её голос был резким, но уверенным. — Мы видим это каждый день. Мы теряем стаю, наш народ слабеет. А вы продолжаете цепляться за старые законы, которые не спасают нас. Вы не хотите видеть истину. Но мы видели её. Элис не просто человек. Она связана с этим пророчеством. Без неё мы не дошли бы до этого момента.
— И ты ожидаешь, что мы поверим твоим словам? — холодно спросил Аэрон, его голос звучал как ледяной ветер.
— Вы можете не верить нам, — твёрдо сказал Каэл, его голос звучал как раскат грома. — Но вы не можете отрицать того, что показал артефакт. Если вы не хотите принять эту истину, значит, вы просто боитесь изменений. И этот страх разрушает нашу стаю.
Эти слова вызвали ропот среди членов стаи, которые начали собираться вокруг площади. Молва о возвращении Каэла и его группы быстро распространилась, и теперь всё больше оборотней выходило из своих домов, чтобы посмотреть, что происходит. Их лица выражали смесь любопытства и тревоги.
— Боимся? — переспросил Аэрон, его голос стал тише, но от этого ещё более угрожающим. — Ты называешь нас трусами, Каэл? Тех, кто держит стаю в безопасности десятилетиями? Кто защищал её, пока ты был слишком молод, чтобы понять, что такое ответственность?
Каэл шагнул ближе, его янтарные глаза вспыхнули, но он сдерживал гнев.
— Я называю вас слепыми. Вы закрываете глаза на то, что стоит прямо перед вами. Вы отказываетесь видеть, что стая больше не может существовать так, как раньше. Это не защита, это упрямство.
Его слова вызвали волну шёпотов среди собравшихся. Некоторые из оборотней кивали, соглашаясь с ним, другие бросали напряжённые взгляды на старейшин.
Элис чувствовала, как ситуация накаляется. Её дыхание стало учащённым, но она знала, что должна что-то сказать. Она сделала шаг вперёд, её голос прозвучал неожиданно громко:
— Я понимаю, почему вы сомневаетесь во мне. Я не часть вашей стаи, и вы не знаете меня так, как знаете друг друга. Но я знаю одно: я не хочу, чтобы вы страдали. Я видела, как ваша стая сражалась, как вы выживали. Но сейчас настало время не просто выживать. Настало время измениться, чтобы жить.
Слова Элис вызвали тишину. Все взгляды теперь были направлены на неё, и она почувствовала, как её сердце сжалось, но продолжила:
— Я не прошу вас верить мне. Я прошу вас верить в то, что вы можете стать сильнее. Что вы можете преодолеть разногласия и объединиться с миром. Пророчество не просто слова. Оно живёт в нас. И я сделаю всё, чтобы доказать это.
Старейшины молчали. Их взгляды скользили от Элис к Каэлу, затем к артефакту. Казалось, они взвешивали каждое слово, каждое движение. Но Аэрон наконец поднял руку, призывая к тишине.
— Слова и эмоции — это одно. Но стая живёт не словами, а законами. И если вы хотите изменить их, вам придётся сделать больше, чем просто говорить. Вам придётся доказать, что ваши действия приведут к лучшему будущему.
— И мы докажем, — ответил Каэл, его голос был полон решимости. — Но если вы не готовы принять это доказательство, вы потеряете стаю. Вы потеряете её навсегда.
Слова Каэла вызвали волнение среди оборотней. Некоторые начали шёпотом обсуждать происходящее, другие бросали напряжённые взгляды на старейшин. Атмосфера накалилась до предела, и Элис поняла: это была точка невозврата. В этот момент стало ясно, что борьба только начинается.
Ночь опустилась на деревню, но центральная площадь была освещена факелами, словно сцена для решающего действия. Оборотни, которые ранее осторожно наблюдали издалека, теперь собрались плотным кругом вокруг площади. Их лица выражали смесь напряжения, любопытства и скрытой тревоги. Старейшины стояли в центре, окружённые своей аурой авторитета, но даже они не могли скрыть внутреннего беспокойства.
Элис чувствовала это. Она видела, как Аэрон, главный старейшина, то и дело бросает взгляды на артефакт, словно пытаясь понять, стоит ли в нём та сила, о которой они говорили. Рядом с ней стоял Каэл — высокий, уверенный, но её острое чутьё ощущало, как его мышцы напряжены, а эмоции кипят внутри.
— Мы не можем принять это как истину, Каэл, — наконец проговорил Аэрон, его голос прозвучал как удар грома. — Этот артефакт может быть древним, но его значение — туманно. Легенды могут быть истолкованы по-разному. Принять твои слова, значит признать, что наши законы и традиции больше не имеют силы. Это разрушит всё, что мы строили веками.
Элис хотела было возразить, но Каэл заговорил первым. Его голос был глубоким, но не громким — он не пытался перекричать старейшину, он стремился достучаться до всех.
— То, что вы называете традициями, — это цепи, которые сдерживают нас. Эти законы больше не защищают нас, они уничтожают нас. Сколько раз за последние годы мы теряли своих братьев и сестёр из-за того, что закрывали глаза на перемены? Сколько ещё мы готовы потерять, прежде чем осознаем, что изоляция — это не спасение?
Слова Каэла разорвали ночной воздух, вызвав волну шёпота среди собравшихся. Некоторые кивали, соглашаясь с ним, другие отводили взгляды, будто не хотели признавать, что он прав.
Аэрон сжал руки за спиной, его взгляд стал ещё острее.
— Ты забываешь, Каэл, что именно эти законы удерживали стаю вместе. Ты думаешь, что любовь к человеку способна спасти нас? Это не сила, это слабость. Ты ослеплён своими чувствами, и ты готов рискнуть всей стаей ради неё.
Элис почувствовала, как её сердце болезненно сжалось. Эти слова, произнесённые с такой суровостью, словно были ударом. Но прежде чем она успела что-либо сказать, Каэл сделал шаг вперёд.
— Моя любовь к ней — это не слабость, — резко ответил он, его голос был твёрдым, как сталь. — Это сила. Её силы, её смелость уже спасли нас не раз. Она доказала свою преданность стае больше, чем многие из тех, кто родился в ней. Вы отказываетесь признать это, потому что боитесь. Но я больше не позволю вашему страху править нами.
Элис посмотрела на него, её глаза наполнились слезами, но она быстро смахнула их. В его словах было столько решимости, что её страхи начали рассеиваться. Она сделала шаг вперёд, её голос был тихим, но твёрдым.
— Я не прошу вас принимать меня, — сказала она, обращаясь к старейшинам и всей стае. — Я прошу вас дать себе шанс. Шанс увидеть, что мир за пределами вашей деревни —
