Соловей и кукушка - Анастасия Разумовская
Так долго думал, что я успела даже замуж выйти? Я невесело усмехнулась. Наследник взял меня за руку, и это было как-то очень робко и почти застенчиво. Я подняла взгляд и заглянула в глаза, снившиеся мне с детства:
— Вы проводите меня на вечерний чай? Я совсем не понимаю куда мне идти и вообще…
Ролдао взглянул на часы:
— Могу от вас позвонить? Прикажу начинать вводить войска без меня.
Когда мы вошли в роскошную гостиную, где королевская семья уже начала пить чай, король обратил на меня свой гневный взор:
— Добрый вечер, донья Ирэна. Надеюсь, вы славно погуляли?
— Благодарю вас, Ваше величество, — я сделала реверанс. Иначе говоря: присела.
— Я попрошу вас больше не игнорировать официальные мероприятия, — желчно продолжил король. — Я много прощаю вашему мужу, но вам не намерен…
Непокорные глаза Сандры засверкали гневом, и она уже начала было подниматься со своего места, но…
— Отец, — вдруг вмешался Ролдао, — я считаю, что вины доньи Ирэны нет. Ни в чём. По этикету все мероприятия после венчания молодая жена посещает совместно с супругом. Криштиан, как вы знаете, отсутствует. В его отсутствие донью Ирэну должен был везде сопровождать я, как старший брат её супруга. Прикажете мне соблюдать правила этикета?
Алехандро даже с каким-то изумлением уставился на невозмутимого старшего сына. Инфант лишь склонил голову, словно задал вопрос о своих дальнейших действиях без всяких намёков.
— Полагаю, — процедил его величество недовольно, — государственные дела должны оставаться в приоритете.
Ролдао отодвинул стул перед мной, и я опустилась на сиденье, испытывая безмерную благодарность к принцу.
— В таком случае, мы должны принести её высочеству Ирэне наши извинения в связи с тем, что она вынуждена в настоящий момент испытывать неудобства и лишения.
Я изумлённо взглянула в серые глаза. Извинения? Мне? Но Ролдао уже смотрел не на меня.
— Сандра, как старший я должен поблагодарить тебя, что ты нашла возможность развлечь нашу невестку. Только прошу вас обеих сегодня и завтра не покидать территорию резиденции. Это может оказаться небезопасным. Я скажу, когда можно будет снова позволить себе дальние прогулки.
И Алессандра улыбнулась ему. Я лишь старалась не высунуть язык Его величеству. Ну что, съел, да?
— Боже мой, — вздохнула третья королева, с испугом покосившись на супруга, — Ролдао, что там за ужас происходит? Как вообще такое могло прийти в голову нашим подданным?
— Не волнуйтесь, Ваше величество, мы разберёмся, — ответил Ролдао.
И тут все родственники начали засыпать главнокомандующего беспокойными вопросами. Не перекинется ли бунт на пригороды? Не пострадают ли их загородные дворцы? Удастся ли за пару дней решить «это безобразие»? И даже: не воспользуется ли флот Ингварии ситуацией для вторжения? Ролдао терпеливо отвечал. Коротко и бескомпромиссно: «нет», «нет», «да», «нет».
— Революция — это так ужасно! — закатывала глазки тётушка Фаустина. — Наш народ добрый, верноподданный. Это точно вражеские шпионы мутят воду…
— Любите эклеры? — тихо спросил меня Ролдао.
— Да.
— Это свинство, а не народ! — возмущался дон Лаудалино. — Грязь под ногтями и ничего больше! Повесить каждого десятого, и всё закончится. Мы слишком много носимся с ними, либеральничаем…
Принц положил мне разных сладостей.
— Ты телеграфировал в Дуэцию, чтобы присылали гвардейцев? — поинтересовался король, потерявший, к счастью, ко мне всякий интерес.
Ролдао обернулся к отцу. И вдруг усмехнулся. Я никогда раньше не видела на его лице такого выражения и невольно вздрогнула. Азарт. Жестокость. Уверенность в себе. Что-то ужасно хищное.
— Этого не понадобится, — ответил принц.
— Уверен? — король хмуро отправил в рот поджаренный кусочек хлеба.
— Конечно.
А я вдруг подумала, что Ролдао родился не в своё время. Ему нужно было появиться на свет веке в двенадцатом, когда шли бесконечные кровопролитные войны с андурийцами. Или в пятнадцатом, в эпоху вольных капитанов… Принцу явно было скучно в наше спокойное время мирных переговоров.
— А правда, что вы занимаетесь введением в армию подводных лодок? — спросила я его, когда он провожал меня по тёмным аллеям обратно домой.
Ролдао повернулся ко мне.
— Да, — признался так равнодушно, словно речь не шла о государственной тайне. — Правда, пока инженерные разработки оставляют желать лучшего. Нам очень не хватает вашего отца, Ирэна. Это был гениальнейший инженер нашего времени. Собственно, он и начал разработку этих машин. Впереди нас ждёт война. Лет через восемь или десять. Самая грандиозная и кровавая из всех, что видел мир. И мы должны к ней очень хорошо подготовиться, если не хотим проиграть.
— Это пророчество? — изумилась я.
Наследник рассмеялся.
— Это данные разведки, Ирэна. И да, в чём-то пророчества. Только мы называем их прогнозами. Прогнозами военных аналитиков. А сейчас разрешите пожелать вам спокойной ночи. Если услышите шум, не пугайтесь. Это мы немного пошалим.
У моего дома нас встретил денщик с вороным жеребцом принца в поводу. Ролдао поклонился и поцеловал мою руку.
— Почему — лошадь? — вдруг спросила я.
Он непонимающе глянул на меня, а затем сморщил губы в улыбке.
— Люблю их.
— Я приду, — прошептала я, развернулась и ушла к себе.
А у самой двери оглянулась, любуясь тем, как тонконогий жеребец уносит героя моих детских грёз в темноту.
Ночью я проснулась от грохота и увидела отголоски зарева в окнах дворца. Я сначала подумала, что это гроза, но потом догадалась: артиллерия. Я открыла окно, завернулась в одеяло и села на подоконник, вслушиваясь. И не спала до рассвета, вздрагивая при каждом раскатистом грохоте. Ко времени, когда небо начало сереть, всё стихло. И тогда вдруг проснулся и запел какой-то сумасшедший соловей. А я заплакала.
Не люблю войну.
Ненавижу насилие.
И пушки — тоже не люблю.
* * *
Утром я проснулась от взбудораженного голоса принцессы.
— Вставай! Быстрей, ну же! Я столько камушков бросила в твоё окно, что удивительно, как не разбила витраж. Вот ты соня!
Я открыла глаза, пытаясь не зевнуть во всю ширь.
— Сандра?
— Ну, конечно, а кто ещё?
Принцесса взбудоражено защёлкала пальцами, а затем захихикала:
— Я хотела тайно, но пришлось требовать у служанки меня пропустить. Ну у этой, толстой с рыжеватыми волосами. Как её зовут? Я сказала ей, чтобы она никому не говорила о моём визите. Как думаешь, не скажет?
— Ты помирилась с Альваро?
— Да! — расцвела девушка. — Я ночью пришла к нему, и мы поговорили. Мне понадобилось всё моё красноречие, чтобы убедить его, что я безопасна, и, хотя в то же время я — Сандра, но в это же время я — Аль.
Я удивлённо покосилась на неё. Боже, зачем⁈
— А ко мне пришла, чтобы…
— Ну ты же обещала посмотреть, как я летаю — счастливо рассмеялась Алессандра. — Сегодня я — лечу.
— Сегодня?
Боюсь, что произнесла я это совсем не радостным голосом, но принцесса ничего не заметила. Она закружилась по комнате, пританцовывая.
— А ты уверена, что… Ну что этот ваш аппарат… ну что он доделан? — холодея прошептала я.
— Самолет. Представляешь, мы придумали ему название. Ну, вроде как он сам летает, понимаешь? В Ингварии уже делали такую штуку, там пилот двигал специальными палками, и те складывали и распрямляли крылья. Нечто вроде велосипеда с крыльями. А у нас — крылья неподвижные, понимаешь? И мотор! Как на машине.
— Если так, то как машина полетит?
— Увидишь! Ну что, ты идёшь, наконец?
Я была сонная, вялая. Только-только поднималось солнце и, видимо, я проспала от силы часа полтора, а то и меньше. Наверное, меньше. Я покосилась на раннюю гостью. Принцесса была одета в кожаные штаны, куртку и высокие ботинки со шнуровкой. Глаза её блестели безумием лихорадки.
Я поспешно натянула брючный костюм, и мы вышли.
— Мы сегодня всю ночь дорабатывали конструкцию, — радовалась Алессандра. — А потом я сказала, что хочу позвать тебя. Альваро сначала был против, но я упёрлась. Это не дирижабль, который несёт ветер куда хочет, и это не шар… Это как…
— Он знает, что ты принцесса?
— Да не дай Бог, — фыркнула она. — Я не представляю, как он сможет смириться с тем, что я — дочь короля, если сам факт моего пола так его удручил.
— А что ты ему сказала, что упрямый механик согласился допустить меня до святыни?
Сандра чуть заалела.
— Я сказала, что ты — дочь дона Эстэбана. Ты не сердишься? — она виновато заглянула мне в глаза. — Знаешь, я бы всё на свете отдала, чтобы дон Атэйдэ мог
