Лунная Заводь (ЛП) - Эндрюс Илона
Тем не менее, не было никаких причин, по которым она не могла блефовать.
— Так жаждешь умереть?
— Если ты можешь остановить мой болт, покажи мне.
Вот дерьмо. Сериза напряглась, готовая нырнуть в ручей позади нее, как только он выстрелит.
— В любой момент.
Уильям просто стоял там. Янтарные глаза следили за каждым ее движением, но он не шевелился.
До нее дошло, что если бы он собирался стрелять, то уже сделал бы это.
— Ты ведь не застрелишь меня, правда?
Уильям зарычал.
— Если я это сделаю, ты умрешь.
И почему ее смерть беспокоит его? Не секрет, он считал ее хорошенькой, но она была не настолько наивна, чтобы думать, что это остановит его.
Сериза сделала экспериментальный шаг назад.
Арбалет сдвинулся на четверть дюйма. Он целился ей в ноги.
— Не двигайся.
— Давай расстанемся здесь, Уильям. Ты пойдешь в одну сторону, а я в другую.
— Нет.
— Почему нет?
Он не ответил.
— А если я побегу?
Он наклонился вперед.
— Это было бы ошибкой, потому что я погнался бы за тобой.
Ох, ты, Боже мой.
Его голос был задумчивым и с оттенком странной тоски, как будто он уже бежал через темный лес в своем сознании. Крошечные волоски на затылке Серизы встали дыбом. Что бы она ни делала, она не могла убежать, потому что он с удовольствием погнался бы за ней, и она не была вполне уверена, что произойдет в конце этой погони. Судя по тому, как он выглядел, он тоже не был уверен, но точно знал, что ему это понравится.
Маленькая часть ее хотела узнать, каково это — быть преследуемой Уильямом по лесу Трясины. Каково это быть пойманной. Потому что он смотрел на нее не так, словно хотел убить. Он смотрел на нее так, словно имел в виду что-то совершенно другое. Все, что ей нужно было сделать — это броситься в лес. От одной мысли об этом у нее по спине побежали мурашки, и она не была уверена, тревога ли это или возбуждение.
Она увязла в этом по самые уши. Ну, на самую малость.
Сериза подняла брови.
— Я всю жизнь прожила на этом болоте. Что заставляет тебя думать, что ты сможешь поймать меня?
Уильям ухмыльнулся, обнажив белые зубы и по-волчьи захихикал. Тихий скрипучий звук заставил ее вздрогнуть. В этот момент Сериза с абсолютной уверенностью поняла, что он будет преследовать ее, загонять, пока не поймает. Она никуда не денется. Не обойдется и без драки, которую никто из них не хотел.
Сериза посмотрела на него в ответ, прямо в эти горящие глаза. Он слегка наклонился вперед, голодное существо внутри него полностью сосредоточилось на ней.
Он хотел ее. Она видела это в его глазах, в том, как он держался, расслабленно и готовый к действию. Достаточно было малейшего толчка, улыбки, подмигивания, намека, и он сократит расстояние между ними и поцелует ее.
Ее обдало жаром, за которым последовали колючие иглы адреналина. Один шаг вперед. Это было все, что она должна была сделать. Месяц назад она сделала бы этот шаг, не задумываясь.
Месяц назад она не отвечала за свою семью. Сейчас не время становиться эгоисткой.
Если кто-то из них затеет драку, она убьет его и будет сожалеть, не зная почему. Иметь дело с Уильямом было все равно, что играть с огнем: не было правильного способа сделать это.
— А что будет, если ты меня поймаешь? — Кроме того, что она порежет его на ленточки. Или совсем потеряет рассудок.
— Беги, и все узнаешь.
Уильям сделал маленький шаг вперед.
Сериза дернулась назад. Если он прикоснется к ней, ей придется принять решение: резать или соблазнять, и она не знала, в какую сторону склониться.
Огонь в его глазах вспыхнул и немного погас.
— Ничего… неприятного.
Сериза сглотнула. Она была так сильно измотана, что мышцы на ногах болели. Неприятного? Что, черт возьми, это значит — «ничего неприятного»?
— Ты можешь прямо ответить на этот чертов вопрос? — Ее голос поднялся слишком высоко. Черт возьми!
Уильям вздохнул. Дикий край исчез. Его плечи слегка опустились. Он опустил арбалет.
— Я не причиню тебе вреда. Не бойся. Если тебе нужно идти, иди. Я буду вести себя хорошо и не стану тебя преследовать. Достаточно прямолинейно для тебя?
Он не шутил, Сериза видела это по его лицу. Он подумал, что она боится его, и отступил.
Напряжение покинуло ее. Внезапно она почувствовала усталость.
— А что ты будешь делать здесь один, на болоте?
Он пожал плечами.
— Найду выход.
Да, конечно. Он бы целыми днями бродил по болоту. Она не сомневалась, что он выживет, но в ближайшее время он выход не найдет.
— Вот, что я знаю: ты быстр, ты знаешь, что такое «Рука», и ты обучен убивать голыми руками. Ты выглядишь так, будто занимаешься этим уже некоторое время, и это тебя не беспокоит. Я думаю, тебе это нравится. А твои глаза… — она поднесла руку к лицу.
— Что?
— Они светятся.
Он моргнул.
— Я ношу линзы, чтобы этого не случилось.
— Ну, они не работают.
— Нет?
Она покачала головой.
— Ты облажался.
— Тогда нет смысла носить их. — Он сел на бревно, опустил нижнее веко, выудил линзу и бросил ее в грязь. За ней последовала вторая. Он поднял голову с явным облегчением, как ребенок, которому сказали, что он может снять свою церковную одежду. На самом деле его глаза были светло-карими, и когда он моргнул, янтарное сияние охватило его радужки, как огонь.
Она мысленно подошла к нему, обняла за шею и поцеловала, глядя прямо в эти дикие глаза. И в ее голове это должно было остаться. На сегодня.
— Лучше? — спросила она.
— Намного. — Он сидел, моргая, раздавленный тем, что его план рухнул. Он выглядел… грустным. Только что он был каким-то исчадием ада с горящими глазами, а в следующее мгновение превратился в саму унылость, и все это выглядело и ощущалось совершенно искренне.
Ей следовало бы уйти, если бы он не знал «Руку», знал ее лучше, чем кто-либо, возможно, лучше, чем кто-либо в Трясине, и она отчаянно нуждалась в его знании. Да, дело было в этом.
Прекрати, сказала она себе.
Путь к тому, чтобы стать бойцом-вспыхивателем, был вымощен годами тренировок, но начинался он с одного простого правила: никогда не лгать самой себе. Это означало принять свои истинные мотивы, владеть своими эмоциями и желаниями, не притворяясь, благородны ли они или злы. Это было легко понять, но трудно сделать. Совсем как сейчас.
Она должна была признать и принять реальность: Уильям с его янтарными глазами и волчьим смехом, безумный, смертоносный Уильям, вскружил ей голову. Он был похож на опасную коробку с головоломками, полную бритвенных лезвий. Нажав не тот переключатель, можно остаться без пальцев. И она была дурой, которая не могла дождаться, чтобы нажать на кнопки и найти нужную.
Сериза выдохнула. Прекрасно, она хотела его. Нет смысла отрицать это. Но одного этого было недостаточно, чтобы впустить его в дом. Теперь, когда она призналась в этом, ей не составило труда забыть об этом.
— Уильям, такой человек, как ты, не стал бы рыскать по Трясине в поисках какой-то безделушки. Ты солгал мне, и я чуть не забрала тебя к себе домой, где живет моя семья. Я не могу позволить, чтобы мне лгали.
— Вполне справедливо.
— И все же ты мог убить меня, когда я спала. Ты помог мне спрятаться от «Руки» и спас моего кузена. Будь со мной откровенен, Уильям. Зачем ты здесь? Ты на кого-то работаешь? Скажи мне.
Скажи мне, потому что я не хочу оставлять тебя в этом болоте. Скажи мне, чтобы я знала, что у нас есть шанс.
— Если не можешь, не тяготись. Отсюда мы пойдем каждый своей дорогой. Я даже нарисую тебе карту, чтобы ты вернулся в город. Если ты не можешь сказать мне, почему привязался ко мне, просто ничего не говори. Но не лги мне, иначе, клянусь, ты очень пожалеешь об этом. Я могу работать вместе с тобой, но я не позволю тебе использовать меня или мою семью. — Сериза вздернула подбородок. — Так что же это?
