Лунная Заводь (ЛП) - Эндрюс Илона
Он задержал на ней взгляд на краткий волнующий миг. В это драгоценное мгновение они были связаны, он и его цель, узами столь же древними, как сама охота. Он ощущал ее жизнь, трепещущую, как рыба на леске, и упивался ею. Только две вещи делали человека равным богам: создание жизни и ее уничтожение.
Медленно, с сожалением, Пева нажал на спусковой крючок.
Болт вонзился силуэту в грудь, отбросив его на палубу.
— Возвращайся в грязь, Сериза, — прошептал Пева.
Что-то просвистело мимо него, с громким стуком врезавшись в сосновый ствол. Ночь взорвалась белым светом. Ослепленный, Пева присел на корточки, выстрелил в сторону лодки и перекатился в папоротники. Магический болт. Черт.
Визг пронесся в ночи. Он услышал два глухих удара: головки болтов вонзились в землю там, где он сидел минуту назад. Перед глазами поплыли круги обжигающего белого света. Пева ощутил себя очень одиноким.
Его сердце затрепетало, словно маленькая птичка попавшая в клетку из ребер, которая теперь отчаянно пыталась вырваться. Он перевел дыхание и заставил себя замедлиться.
Прижавшись к земле, Пева протянул руку к тому месту, куда, как он догадался, попали болты. Его рука нащупала древко. Он вытащил его, позволив пальцам исследовать длину болта. Короткий. В него чуть не попал короткий болт.
Сериза не могла достать его с десяти ярдов коротким болтом. Этой сучке кто-то помогал. Должно быть, она высадила лучника на берег, и Пева выдал себя этим выстрелом.
Пальцы Певы коснулись головки болта. Ровный, хорошо сбалансированный. Профессиональный. Слишком хорош для обычного лучника. Пева выронил болт, прежде чем порезался об острые, как бритва, края. Перистые папоротники касались его лица. Он по-прежнему ничего не видел. Двигаться — значит умереть. Остаться — значит тоже умереть. В конце концов лучник поймет, где он прячется. Он почувствовал приближение болта, почувствовал по той же древней связи, которую смаковал ранее, как он мчится к нему. Пева метнулся в сторону, сделал два выстрела под широким углом и снова перезарядил арбалет.
Ослепительный огонь в его глазах начал тускнеть. Он увидел папоротники — темные мазки на фоне яркой дымки. Еще несколько вдохов и зрение вернется к нему. Ему нужно было выиграть немного времени. Слева смутно вырисовывались очертания большого кипариса, основание которого было достаточно толстым, чтобы укрыться.
Пева Ширил не умрет сегодня на болоте.
СЕРИЗА остановилась в море ржавого цвета папоротников. Пева умер на коленях, обнимая кипарис. Уильям пригвоздил его к дереву двумя болтами — одним в шею, другим в грудь. Смерть превратила лицо Певы в бескровную маску. Она посмотрела в его глаза, пустые и печальные в лунном свете, и почувствовала себя виноватой без всякой причины.
Сериза отвела взгляд. Это была такая глупость. Этот человек убил бы ее, не раздумывая, но она знала его так долго, что это было почти как смерть кого-то из близких. На что это будет похоже, когда один из членов семьи действительно умрет?
Она судорожно сглотнула. Сейчас было не время терять его.
Уильям вышел из папоротников, вставляя болты в кожаный колчан. Сериза напряглась. Она наблюдала за всем этим с лодки, прячась за телом шпиона «Руки». Она догадывалась, что Пева устроит засаду где-то на этом пути. Лагар дал бы ему много людей, но Пева, будучи высокомерным снобом, отправил бы их прикрывать другие маршруты, чтобы он мог добыть добычу сам. Они с Уильямом рассчитали просто, как дважды два: одного человека легче убить, чем нескольких. Они посадили труп в качестве водителя ролпи, она сидела низко, держа руль, в то время как Уильям следовал за лодкой вдоль берега на протяжении последней мили. Как только Пева явит себя, Уильяму надо будет прикончить его. Но все пошло не совсем по плану.
— Ты заставил его бежать, — сказала она, стараясь говорить нейтральным тоном.
Уильям вцепился в болт в спине Певы. Темный наконечник был глубоко внутри. Только древко около дюйма торчало наружу. Чтобы вытащить его, потребуется много сил. Он напрягся, и тело отпустило болт с влажным чавкающим звуком.
— Тебе было весело играть с ним?
— Я сделал это не для развлечения. — Уильям вытер болт о спину Певы и осмотрел острый наконечник. — Я выстрелил из ракетницы, чтобы ослепить его, а потом пустил бегом на случай, если ему кто-нибудь поможет спрятаться в кустах. Когда он не нашел себе друзей, я убил его.
Он потянулся ко второму болту. Болт прошел сквозь шею Певы и вошел в дерево по меньшей мере на три дюйма. Она, наверное, могла бы встать на него, и он не сдвинулся бы с места. Микита со всей своей силой не смог бы его вырвать.
Пальцы Уильяма сомкнулись на болте. Он уперся ногой в спину Певы и хмыкнул, его лицо подергивалось от напряжения. Болт выскочил из кипариса. Уильям понюхал его и поморщился.
— Наконечник чуть погнулся, но древко в порядке.
Уильям был не человеком. Не мог быть…
Она подозревала это и раньше, в первый раз в доме «Альфы», потому что он был абсолютно уверен, что там никого нет. Драка с Кентом заставила ее задуматься, но битва с охотником все решила. От того, как Уильям двигался, у нее по спине бежали мурашки — слишком быстро, слишком умело — но выражение его лица смягчило это. Они стояли перед человеком, изменившимся настолько, насколько только было можно, а Уильям выглядел равнодушным, будто эмоции были выше его сил. Она бы остановилась на страхе или гневе, но то, что она увидела, было безжалостным расчетом изощренного хищника. Он оглядел свою жертву, решил, что победит в схватке, и приступил к делу. И теперь у нее были неоспоримые доказательства. Его сила не выходила за пределы человеческих возможностей, но ее явно было больше для его худощавого тела.
Сериза сделала шаг назад.
Уильям замер на месте.
Она должна была решить это сейчас.
— Ты солгал мне.
Его глаза были ясными и холодными. Он вычислял.
— Ладно, вот тебе правда: мне это действительно понравилось. Он хотел убить тебя, а я вместо этого убил его. Я не сказал тебе, потому что не хочу, чтобы ты меня боялась.
— Это не то, что я имела в виду.
— А что ты имела в виду?
— Твоя история о потерянном кольце и его поисках — наглое вранье.
— А, ты об этом.
Он рывком поднял арбалет. Черный болт уставился на нее.
Сериза стиснула меч. Магия искрилась глубоко в ней, пела через ее тело, и просачивалась из ее глаз и пальцев правой руки на меч. Блестящая белая точка пробежала по лезвию и замерла.
Глаза Уильяма горели, как два янтарных уголька. Она встретила его взгляд и вздрогнула. В янтаре не отражалось никаких эмоций, только разум, жестокий, как глаза охотящегося болотного кота. Она не видела ни беспокойства, ни мягкости, вообще никаких мыслей, только ожидание. Теперь он казался едва ли человеком, не человеком, а каким-то диким существом, сотканным из тьмы и выжидающим удобного момента, чтобы наброситься.
Уильям взглянул на ее меч. Его верхняя губа приподнялась, показывая ей зубы. Боже мой, лорд Билл, какие у вас большие клыки. Ничего страшного. Она не была Красной Шапочкой, она не была напугана, и ее бабушка могла проклясть его задницу так сильно, что он не знал бы, где находится в течение недели.
Уильям кивнул на ее клинок.
— Так я и думал. Ты режешь кости, как масло, потому что пронзаешь свой меч вспышкой.
— И это такая приятная вспышка. Хорошенькая и белая. — И она разрежет тебя на куски.
— Против болта в груди она мало что дает.
— Откуда ты знаешь, что я не могу защитить себя вспышкой?
В ответ Уильям хмыкнул.
— Ты не можешь этого сделать. Было бы здорово, если бы ты могла, но мы оба знаем, что ты не можешь.
В яблочко Уильям. Клинок со вспышкой требовал многих лет тренировок и каждой унции ее концентрации. Когда она вспыхивала, ее клинок мог пронзать все, что угодно, но она могла делать так только на долю секунды. Внезапная защита была выше ее сил. Он только что принял ее за пони с одним трюком, и был прав.
