Лиза Смит - Возвращение. Полночь
— О, да, я знаю, что представляет собой мой собственный дом.
Если она чертовски дорога, посему ты оставил ее там?
Почему он оставил ее в этом месте? Деймон не мг сейчас ответить.
Он был напуган, наполовину не в своём уме — вот что человеческое существование сделало с ним.
Он думал только о себе, в то время как маленькую… хрупкую Бонни, его маленькую красную птичку заперли в этом грязном месте.
Он не хотел прдолжать об этом думать.
Это заставило его почувствовать обжигающий огонь и холодный лед одновременно.
Он потребовал, чтобы обыскали все дома по соседству.
Кто–то что то же видел.
Бонни разбудили раньше и разлучили с Эрен и Мышкой.
Она растерялась и почти потеряла самоконтроль
Она дрожала всем телом.
Деймон! Помоги мне!
Потом она увидела девушку, которая никак не могла встать со своего матраса, затем она заметила женщину с белым прутом в руках, спешащую наказать ее.
Потом в разуме Бонни что–то щелкнуло.
Елена или Мередит, возможно, попытались бы остановить женщину, даже если бы они попали в огромную машину, но Бонни не могла.
Единственное, что она может сделать, это попытаться не сломаться.
У нее в голове засела песня, она даже не нравилась ей, но она повторялась бесконечно много раз, поскольку рабы вокруг нее были унижены, избиты, но чистыми и бездумными.
Ее бесцеремонно мыли две мускулистые женщины, целая жизнь которых, несомненно, состояла из вычищения грязных беспризорниц до розовой чистоты — по крайней мере, в течение ночи.
Но наконец ее протесты принудили женщин пристальней присмотреться к ней, с ее светящейся, почти полупрозрачной кожи переключиться на мытье волос, казалось, они выдерут их с корнем.
В конце концов она была вымыта и ей дали полотенце. чтобы вытереться.
Далее ее отправили в гигантский контейнер, где находились более добрые, пухлые женщины, которые сняли с нее полотенце, проводили на диван и начали массировать ее с маслом.
Как раз в то самое время, когда она начала чувствовать себя лучше, ее толкнули, чтобы удалить излишки масел, за исключением тех, что, впитались в ее кожу.
Появились женщины, которые измерили ее, выкрикивая числа, затем Бонни прошла к шкафу, где ее ждали три платья.
Было одно черное, одно зеленое и серое.
Наверняка из–за моих волос мне достанется зеленое — подумала Бонни, но после того, как она примерила все три, женщина забрала зеленое и серое и оставила ее в маленьком черном платье–пузыре, без бретелек, с блестящей белой лентой на шее.
Затем была гигантская санитарная комната, где ее платье было тщательно покрыто белой бумажной мантией для хранения.
Ее подвели к стулу с феном и косметикой, а женщина в белой рубашке наложила на лицо Бонни слишком толстый слой макияжа.
Пока фен раскачивался над головой Бонни, она тайком сняла уголком ткани так много косметики, как посмела.
Она не хотела выглядеть хорошо, чтобы быть проданной.
Когда она закончила, у нее были серебристые веки, легкий румянец, и бархатная, красная как роза помада, которую она не смогла вытереть.
после этого она просто сидела и расчесывала пальцами волосы, пока онине высохли, о чем со скрипом объявила старая машина
Следующая остановка была похожа день после Дня Благодарения в большом магазине обуви.
Более сильные или более решительные девушки отнимали обувь у своих более слабых сестер и напялив ее на одну ногу, в следующую минуту начинали весь процесс с начала.
Бонни повезло.
Она видела маленькие черные ботинки с бледно–серебристой окантовкой и не спускала с них глаз, пока они переходили от одной девушки к другой, и когда кто–то отпросил, она их быстро схватила и примерила.
Она не знала, что бы она сделала, если бы они не подоршли.
Но они подошли и она отправилась к следующему пункту, чтобы получить помощника
Пока она сидела в ожидании, другие девушки пытались надушиться.
Бонни увидела, как девушки спрятали целых две бутыли в лиф платья, может они хотели продать их или отравиться ими.
Были и цветы.
Бонни уже чувствовала головокружение от духов и решила не брать их, но высокая женщина, не спросив разрешения приколола целую гирлянду фрезий к ее кудрям.
Последняя остановка была самой тяжелой.
На ней было никаких драгоценностей и она надела бы только один браслет к платью.
но ей дали два тонких прочных пластиковых браслета, каждый с номером, идентифицирующим личность, как ей сказали.
Браслеты раба.
И вот она помыта, одета, оклеймована, так что ее можно легко продать.
Дэймон! безмолвно кричала она, но что–то умерло в ней, и теперь она знала, что ей не ответят.
«Ее забрали в качестве беглой рабыни и конфисковали быстро сказал Деймону человек в кондитерской.
— И это все что я знаю.
У Деймона нечасто возникало чувство, подобное этому.
вызывающий отвращение ужас
Он в действительности полагал, что на этот раз он перешел черту и навсегда потерял свою красную птичку.
Что с ней может случиться что–угодно ужасное, прежде, чем он доберется до нее.
Он не мог как следует задуматься об этом.
Но что он будет делать, если не найдет ее в скором времени. Он протянул руку и без малейших усилий охватил кондитера за горло, поднимая его с пола.
«нам нужно немного поболтать» сказал он, обращая все свою силу против выпученных глаз кондитера.
«О том, кто именно ее конфисковал.
Не борись.
Если ты не сделал больно девушке, тебе не чего бояться.
Но если ты…»
Он полностью вытащил мужчину через прилавок и тихо сказал: «Но если ты сделал, то борись что есть силы.
Но это не будет иметь значения. Ты понимаешь, что я имею в виду?»
Девушек погрузили в крупный вагон, таких Бонни еще не видела в Темном измерении. Три девушки на одно место в двухместном купе.
Она почувствовала неприятный толчок, когда вместо того, чтобы покатиться вперед, вагон подняли потные рабы, стоящие по краям.
Стоял такой смрад, что Бонни сорвала гирлянду фрезий у себя с головы и уткнулась в нее носом.
Дополнительный плюс состоял в том, что еще она скрывала и слезы.
«У вас есть представление о том, сколько домов, танцзалов и театров продают сегодня вечером рабов?» Страж с золотыми волосами посмотрела на него с усмешкой.
«Если б я знал,” сказал Дэймон с холодной и зловещей улыбкой, «я не спрашивал бы тебя об этом.»
Страж пожала плечами.
«Наша работа заключается в том, чтобы попытаться сохранить мир здесь, и вы можете видеть, насколько хорошо нам это удается.
