Лиза Смит - Возвращение. Полночь
Она часто задышала.
Она хотела к Мередит.
Она хотела к Елене.
Она хотела выбраться отсюда.
«Гм, девушки, вы, вероятно, не хотите больше разговаривать со мной", сказала она неловко.
«А?«сказала Ирен
«Почему?«спросила Мышь
— Потому что я бегу через эту дверь.
Я должна выбраться.
Должна.
«Успокойся, малышка» сказала Эрен.
«Просто продолжай дышать
— Нет, ты не понимаешь.
Бонни опустила голову, чтобы скрыться ото всех.
— Я не могу никому принадлежать.
— Я сойду с ума.
«Шшш, Бонни…»
«Я не могу оставаться здесь» твердила Бонни.
— Что ж, тогда вероятно все к лучшему, — сказал ужасный голос прямо перед ней.
Нет! О Господи.
Нет, нет, нет, нет, нет!
«Приходя в новое дело — мы упорно трудимся» сказал подобный Мадонне женский голос.
«Мы смотрим на наших новых клиентов.
Мы не нарушаем закон или мы будем наказаны.»
И, хотя голос был подобен сладкому ореховому пирогу, Бонни–то узнала, что за резкий голос в ночи кричал на них, чтобы они нашли матрас и оставались на нем — это была та же женщина.
Чья–то сильная рука вцепилась в ее подбородок так, что Бонни не смогла даже двигать головой, и она закричала.
Перед ней, с лисьими ушами, и длинным широким черным лисьим хвостом, но определенно выглядящий как обычный человек, в джинсах и свитере, стоял Шиничи.
И в его золотых глазах клубилось небольшое алое пламя, которое только соответствовало красноте на кончике его хвоста и волос, которые падали ему на лоб.
Шиничи.
Он был здесь.
Конечно, он мог путешествовать через измерения; у него был полный звездный шар, который они с друзьми так и не смогли отыскать, и волшебные ключи, о которых рассказывала Елена.
Бонни вспомнила ту ужасную ночь, когда деревья, превратились во что–то отвратительное, и как они повиновались ему.
И о том, как четыре дерева схватили ее за руки и ноги и тянули в разные стороны, как будто планировали разорвать ее.
Она почуствовола слезы просачивающиеся через закрытые веки
Это произошло в в Старом Лесу.
Шиничи управлял им всем: каждым побегом, чтобы сбить тебя с ног, каждым деревом, чтобы упасть перед твоим автомобилем.
Пока Елена не уничтожила все в Старом Лесу, кроме одной чащи, в нем было полно ужасающих насекомоподобных существ, которых Стефан называл малахами.
Бонни осознала, что ее руки сведены за спиной, и услышала что–то похожее на щелчок.
Нет… о, пожалуйста, нет…
Но ее руки были зафиксированы.
И, затем кто–то — людоед или вампир — схватил ее, и прекрасная женщина передала Шиничи маленький ключ, которой она сняла со связки, полной идентичных ключей.
Шиничи вручил ключ крупному людоеду, и ключ исчез в его огромной руке.
И затем кричащую Бонни, быстро протащили через четыре лестничных пролета, и тяжелая дверь захлопнулась позади нее.
Ее нес людоед, сопровождаемый Шиничи, его гладкий хвост, с алым кончиком, небрежно помахивал, назад и вперед, назад и вперед.
Бонни думала: он очень доволен собой.
Он думает, что победил.
Но если Дамон не забыл о ней, то Шиничи не поздоровится.
Может быть, он убьет его.
Это было странно успокоительная мысль.
Это было бы так романти… Нет, это не романтично, кретинка! Тебе нужно найти способ выбраться выбраться из этой путаницы! Смерть не романтична, она ужасна!
Они приблизились к последней двери в конце зала.
Шиничи повернул направо и пошел по длинному коридору.
великан–людоед использовал ключ, чтобы открыть дверь.
Комната имела регулируемое подвесное газовое освещение
Он был тусклым, но Шиничи сказал:
«Можно нам немного света, пожалуйста?» притворно–вежливым голосом и огр повернул лампу, чтобы она светила в лицо, как на допросе.
Комната как–будто состояла из спальни и дополнительного уровня — такие можно увидеть в приличном отеле.
Тут стоял диван и несколько стульев на верхнем этаже.
Слева в комнате было окно, но оно было закрыто.
На правой стороне комнаты так же было окно, все другие помещения находились на одном уровне.
У этого окна не было никаких занавесок или жалюзи, которые могли быть задернуты, и в нем отразилось бледное лицо Бонни.
Она сразу поняла, что это двухстороннее зеркало, для того, чтобы люди позади него могли видеть комнату, оставаясь незамеченными.
Диван и кресла были расположены в зоне его видимости.
Слева от гостиной стояла кровать.
Это была самая обычная кровать, только сейчас белое покрывало выглядело розовым, из–за солнечного света, льющегося из настоящего окна на другой стороне комнаты. Солнце никогда не покидало горизонт.
Прямо сейчас, Бонни ненавидела это еще больше чем прежде, потому что это превращало каждый белый объект в комнате в розовый, а розовый — в красный.
Кант лифа ее платья был темно–розовым теперь.
Она умрет, окруженная цветом крови.
Что–то глубоко внутри говорило ей, что, думая о подобных вещах, она пытается отвлечь себя, даже мысли о нежелании умереть среди столь юношеского цвета были бегством от мыслей о главном — смерти.
Но держащий ее людоед, передвигался с ней так, будто она ничего не весила, и в голове Бонни появилось видение — что это, предчувствие? О, господи, сделай так, чтобы это не было предчувствием! — как она вылетает из красного окна, и стекло не является препятствием для ее тела, брошенного с огромной силой.
И сколько правды было в этом? Здесь довольно высоко, так что нет никакой надежды на приземление без… хорошо, летального исхода.
Шиничи улыбался, развалившись у красного окна, играя со шнурком от жалюзи.
— Я даже не знаю, чего ты от меня хочешь! — Бонни обнаружила, что сама разговаривает с Шиничи.
«Я никогда не была в состоянии причинить тебе боль.
Это ты делал больно другим людям, таким, как я! Все время».
«Ну у тебя были друзья», пробормотал Шиничи.
«Хотя я редко мщу прекрасным, молодым женщинам с красно–золотыми волосами.»
Он развалился у окна и осмотрел ее, приговаривая," Волосы красного золота; сердце верное и смелое.
Может побранить…»
Бонни почувствовала, что сейчас закричит.
Разве он не помнит ее? Казалось он вспомнил их компанию, раз уж заговорил о мести.
— Чего ты хочешь? — задохнулась она.
— Боюсь, ты помеха.
И я считаю, ты подозрительна и очень вкусна.
Молодые женщины с красным–золотым волосом всегда такие неуловимые.
Бонни не могла найти, что сказать.
