Последние стражи - Ольга Олеговна Пашнина
Он махнул рукой в сторону серого городского пейзажа.
– Олив меня не меняет. Она – единственное, из-за чего я еще беру в руки кисть. Просто тьму не получается рисовать светом, Аида.
Он прошел в глубь помещения, к одному из мольбертов.
– Вот, посмотри. Одна из картин, которую я написал после приговора Дэвалю.
Мир балеопалов. Я рассказывала Дару о нем, и, похоже, он рисовал его с моих слов. Но получилось знакомо. Низкое небо с серыми тучами, темная вода, набегающая на скалы. И две фигурки на камнях. Темная и светлая. Слишком маленькие, чтобы рассмотреть черты, но темная определенно была парнем, а светлая – девушкой в пышном платье.
– Эта картина в память о вас. О ваших чувствах. Я представлял, как в другой реальности, все сложилось иначе. Как вы обрели друг друга и сбежали туда, где никому до вас нет дела. И были счастливы. Представлять это было лучше, чем думать о том, что ты мертва, а Дэв – вечный узник Виртрума. Но я все равно знал, что это просто воображение. Я всю жизнь рисовал воспоминания других душ, а свои не захотел.
– Мне так жаль, – тихо произнесла я. – Все это несправедливо.
– Ты вернулась, Дэв тоже – и это главное. Но…
Он посмотрел на меня очень серьезно и поправил очки. Пожалуй, я ошиблась. Мальчишка передо мной не пытался казаться взрослее, он действительно вырос.
– Я никогда не позволял и не позволю Олив сказать ни единого дурного слова в твой адрес. Она может относиться к тебе как угодно, но в границах этого дома ты, Аида, моя сестра и Повелительница. И я рассчитываю на такое же отношение к Олив.
– Считать ее сестрой и Повелительницей? – буркнула я.
Ну и кто из нас не повзрослел?
– Считать ее моей супругой.
– Вы женаты?!
– В Мортруме нет брака как такового. Мы собираемся провести вместе остаток ее смерти – думаю, это сойдет за брак. Праздник устраивать не будем.
– Да уж, тогда свадьба перерастет в драку еще до начала банкета.
– Дай ей шанс. Она заслужит Элизиум. Я для этого сделаю все.
Встреча с Даром выбила меня из колеи. Я ожидала совсем не этого. Думала, увижу несчастного, мучимого безумием парня, попавшего под дурное влияние заклятой подруги, пособницы врага. Как настоящая героиня, вытащу Дара из пучины тьмы, одной левой отправлю Олив в Стикс, а вечером выпью по этому поводу бокальчик эссенции.
И что делать теперь?
– Хорошо, – наконец вздохнула я. – Постараюсь как-то это осознать.
– Я рад, что ты меня понимаешь. Я зайду к Дэву, когда закончу.
С этими словами Дар вернулся к одному из полотен. В черно-серой мазне сложно было различить сюжет, но он меня и не интересовал. Я слегка опешила от произошедшей с парнем перемены. Вот еще секунду назад он горячо отстаивал Олив и радовался моему возвращению, а вот, мрачнея на глазах, он отстраняется и погружается в работу, выписывая в мешанине серости и тьмы какие-то тени. И не обращая на меня никакого внимания!
Клянусь, я была готова помахать у него перед носом, если бы не услышала на лестнице шаги.
Мигом сообразив, кто поднимается в мансарду, я выскочила наружу, чтобы успеть первой и чтобы Дар не услышал разговор.
Олив явно не ожидала меня увидеть и по первости не справилась с эмоциями. На ее лице так явственно проступила неприязнь, что я даже немного порадовалась. Хоть не будет мучить совесть.
Интересно, перемены в настроении Дара связаны с ее приближением?
– Привет, Олив Меннинг. Соскучилась? – улыбнулась я во весь оскал.
– Не особо. Что ты здесь делаешь?
– Побольше почтения к Повелительнице, Олив. Говорят, в последнее время правосудие лютует. Не боишься, что я захочу пересмотреть твой приговор?
Я сделала вид, что задумалась.
– Ах да, точно. Твое личное дело ведь исчезло. Забавно, да? Я прошу принести мне твое дело, а его в архиве нет. Есть идеи, куда оно делось?
– Ни малейшей.
Она даже не пыталась делать вид, что не врет.
– Не боишься? Странно. Обычно облеченных властью врагов боятся. Разве что… есть кто-то сильнее меня, кто пообещал тебе покровительство и защиту.
– Понятия не имею, о чем ты. Если у тебя все, то я пойду, меня ждет Дар.
– Кстати, о Даре. Не знаю, что за игру ты ведешь и как на него влияешь, но скоро выясню. И когда я это выясню, как только я пойму, как помочь ему осознать, что ты за существо, я устрою тебе самое отвратительное посмертие на свете. Я заставлю тебя, Олив, пожалеть не только о том, что ты решила влезть в мою семью. Но и о том, что ты вообще когда-то существовала. О каждой…
Я приблизилась к ней вплотную.
– Секунде. Твоего. Гребаного. Существования.
– Да пошла ты, Аида Даркблум…
– Кто бы ни привел тебя в Мортрум. Кто бы за тобой ни стоял. Лилит, мой отец, Самаэль – неважно. Кто бы ни пообещал тебе защиту, награду и власть. Никто из них тебе не поможет, потому что настанет день, когда все они будут искать спасения. И маленькая глупая Олив будет последним, о чем они подумают. Ты еще не поняла, во что вляпалась? Самаэль ушел, Лилит на Земле, мой отец тоже. Ты – здесь. Тебе некому помочь. Некому защитить. Ты в полном одиночестве находишься во власти той, что уничтожит тебя, едва поймет, как это сделать так, чтобы ее младший брат не очень горевал.
Вряд ли я ее испугала. Очевидно, Олив в принципе была той еще социопаткой. Но, может, в ней проснется разум? Или хотя бы здравый смысл.
– Славно поболтали. – Я отстранилась. – Как-нибудь повторим. Удачного дня.
Уже на лестнице, когда я неспешно, снова и снова прокручивала в голове те секунды, за которые Дар ушел в себя, донеслось:
– А с чего ты взяла, что я одна?
Я остановилась как вкопанная.
Я хочу, чтобы все вы жили с одним знанием: вы даже не представляете, насколько мы рядом. Каждый из тех, за кем ты прячешься, может вынести тебе приговор.
Лучший друг. Старая знакомая. Любимый папуля. Сводный братик. Иной, который подает тебе напитки. Душа, с которой ты стоишь в дозоре. Мы наблюдаем за каждым вашим шагом. И тебе придется жить с этой мыслью, Аида Даркблум. Ты будешь часто меня вспоминать.
– Не болтай лишнего, Олив. Этим могут воспользоваться твои враги.
Даже не знаю, удовлетворил меня итог беседы с Даром или нет. Я ждала
