Последние стражи - Ольга Олеговна Пашнина
Доходчиво. Только вот Тордек отправился в колледж, передавать мудрость оставшимся стражам. Шарлотту отвлекла утренняя зарядка. Дэваль собрался спасать Мортрум от нашествия темных душ. Ридж… Что собирался делать Ридж, я не знала, но вряд ли он горел желанием продолжать строить теории со мной на пару.
А мне что делать?
– Вот! – Хелен вручила мне тряпку и ведро. – Начни с гостиной. Там обсуждать спасение мира будет гораздо удобнее, а в чистоте – намного приятнее.
Оказываешься наследницей Повелителя мира мертвых. Ожидание: красивая корона, трон и преклоненные колени. Реальность: драишь зеркало и выметаешь мусор из углов.
* * *
Отработку немного скрашивала Шарлотта.
Нарезать круги вокруг дома и пугать неподготовленных стражей ей довольно быстро наскучило. Рассудив, что со мной общаться безопаснее – я, в отличие от Хелен, не смогу припахать ее к домашней работе, – она поднялась в гостиную и устроила паучий зад в углу.
Не жизнь, а сюрреалистический фильм.
– Дэваль неплохо выглядит, – сказала Шарлотта. – Для того, кто столько лет был в заточении.
Когда-то (ощущение, словно в прошлой жизни) она врала, что его девушка. Славные были времена.
– Почему-то у меня ощущение, что он… не знаю, как будто бы меня избегает.
Вчера мы довольно мило покатались и вернулись домой. Я отрубилась прежде, чем Дэв вернулся из душа. С утра он уже был в кухне. А теперь вот унесся закрывать прорехи и даже не удостоил меня взглядом.
– Долг превыше всего. Мортрум потерял много стражей. Дэваль всегда был одним из них, для него это личное.
В ответ я угукнула, продолжая отмывать камин.
– Ну не думаешь же ты, что он был бы рад остаться в Виртруме? А ты вытащила его из приятного забытья и заставила работать. Что еще может его тревожить?
– Например, то, что я все еще та, из-за кого его бросил отец.
За всеми событиями, переживаниями и страданиями я как-то забыла об одном занятном факте о Дэвале. Он определенно неровно ко мне дышал и не скрывал этого. Но далеко не всегда от любви.
– Его всегда одолевали противоречивые чувства. С одной стороны, нас друг к другу тянуло. С другой – мы считали друг друга братом и сестрой. А с третьей – я заняла его место, и он ревновал.
– Ставлю на второй пункт как причину. Он долго запрещал себе думать о тебе, ведь ты была его сестрой. Не так-то просто перестроиться.
Я снова угукнула. Если бы в Мортруме родство что-то значило! Судя по их развлечениям, наше с Дэвом благоразумие было лишь данью привычным правилам. Остальные плевали на все ограничения и как минимум на Маскараде Мертвых творили что хотели.
Кстати, скоро Хэллоуин…
– А там что? – спросила Шарлотта, указав на зеркало. – Я чувствую пустоту, когда ты прикасаешься к той стене.
Вот это слух у арахны!
– Старая часть дома, – ответила я. – Точнее… предыдущая версия. Когда-то они все жили там. Потом Вельзевул и Лилит поссорились, она его предала. Он сжег дом и заточил в него ее душу, а тело запер в Аиде. Потом ее освободил Самаэль, так что сейчас там просто пепелище.
– Можно посмотреть?
– Валяй.
Я толкнула зеркало, открывая проход. Шарлотта с трудом протиснула туда туловище. Я поморщилась: цокот ее лап гулко разносился по пустующей части особняка.
– Аида… – раздался ее голос, какой-то странный. – Думаю, тебе стоит на это взглянуть.
Разве можно было устоять перед возможностью отлынивать от уборки? Тем более что пока я поднималась, Шарлотта добавила:
– Тебе определенно стоит это видеть!
Под ногами что-то хрустнуло, в нос ударил едкий запах гари. С непривычки, оказавшись почти в полной темноте, я едва не налетела на стену. Но вскоре глаза привыкли. Я подставила обгоревший стул, чтобы проход не закрылся, – Самаэль как-то предупреждал, что есть риск остаться здесь навечно. А Хелен и вовсе про этот проход не знает, решит, что мы сбежали от уборки.
Свет из гостиной проник в старую часть дома и осветил то, что глаз арахны различил без особого труда.
Здесь Дар работал в последние годы, до того, как съехался с Олив. Повсюду в обгоревшей гостиной были расставлены мольберты. Возле стен расставлены холсты. Пол был усыпан набросками, подмалевками и незаконченными работами. Некоторые словно обгорели, как будто Дар пытался их сжечь, а потом спешно тушил, испугавшись порыва.
Но что это были за работы!
В них нельзя было узнать прежнего Дара. В рисунках, которые видела я в его мастерской, был свет. Дар умел так работать с цветом, с линиями, с тоном, что каждая его работа сияла изнутри. Он рисовал меня такой красивой, какой я никогда не была. Он так мечтал хоть одним глазком заглянуть в другие миры, что с любовью относился к чужим воспоминаниям о них.
Но картины, которые увидели мы, словно принадлежали совсем другой кисти.
Мрачные, серо-черные. На каждой – умирающие или безжизненные миры. Серая пустыня с грудами серых камней – мир балеопалов. Высохшие искореженные деревья, черная земля и пылающие высотки – Земля. Парящие в воздухе тушки мертвых птиц – тот мир, которому не досталось суши.
– Угнетает, – прокомментировала Шарлотта, переходя от одного мольберта к другому. – Даже для меня перебор, а я пять лет жила в Аиде. Это ведь рисунки младшего сына Вельзевула?
– Дара, – кивнула я.
– Почему он такое рисует?
– Я не знаю. Когда я видела его в последний раз, все было иначе.
– О, вот эта повеселее. Это Ева и Лилит?
Я взглянула на полотно, перед которым остановилась Шарлотта. Оно действительно выделялось яркими красками и присущими Дару светящимися линиями. Небольшой пейзаж определенно был земным. В двух крохотных фигурках сложно было кого-то узнать, но вариантов и не было: о Шарлотте Дар не знал, значит, рисовал Еву и Лилит.
Арахны плечом к плечу стояли у большого разлома в земле. Темнота расщелины контрастировала с солнечным светом и зеленью окружающей природы.
– Это Земля, – сказала Шарлотта. – Я и забыла, какая она красивая.
– Это не просто Земля. Это Пангея.
– Что такое Пангея?
– Когда-то все миры были едины. Лилит и Ева нашли этот мир и решили остаться. Они обнаружили в себе магию и с ее помощью стали богинями Пангеи. Но магия, чуждая миру, начала его разрушать. И в итоге он раскололся. На Мортрум, Землю, мир балеопалов и другие миры. Некоторые души открыли в себе способность перерождаться, иные – оказались заперты. В Мортруме и других мирах. Вельзевул кое-как восстановил равновесие, но Лилит обезумела от идеи собрать миры
