Всё перемелется в прах - Ирина Игоревна Голунцова
Взгляд вернулся к рукописи.
Возможно, Айзен уже давно догадывался о моей личности, но у него не было доказательств. Он применил Кьёка Суйгетсу, иллюзия которой, похоже, не сработала на мне. Ведь я не видела высвобождение шикая.
— Иллюзия… — выстраивая логическую цепочку событий, я чуть успокоилась, отвлеклась от терзающих меня переживаний. Все крутилось подле этой рукописи. И ответ пришел довольно быстро. — Вы сказали мне возвращаться, если я не встречу офицера Ниёсу. Я должна была увидеть офицера Ниёсу.
— Видишь, не так сложно.
— Но как вы смогли подгадать момент, раз… — удивление моментально сменилось озарением, которое заставило приуныть и стыдливо закрыть глаза. — Не было ведь запроса на изучение рукописи для двенадцатого отряда?
— Это, я думаю, уже не так важно.
— Тогда… откуда у вас эта книга?
— Ах, это… Нашел у себя в библиотеке. Хинамори очень любила читать, и изучала эту книгу. Поэтому, тот факт, что ты ее не узнала, лишь подтверждает мою догадку.
Наверное, я никогда не чувствовала себя столь великой дурой. Воспоминания Хинамори с каждым днем становились все более запутанными и размытыми, сохранялись фактами или ассоциациями. Тот момент, когда именно книги могли спасти мне жизнь. Фаталити.
— А теперь, раз нет больше причин разыгрывать спектакль, то хочу услышать от тебя честный ответ. Кто ты, и где настоящая Хинамори?
Ну здравствуйте.
Признаться, я была в миллиметре от того, чтобы состроить максимально удивленное, опешившее выражение лица, и от взгляда с посылом excuse me не удержалась. Он… продолжал разыгрывать ни в чем неповинного капитана, святую душу и любимца Серейтея? Сириусли?
— Эм… — честно говоря, от такой мысли страх отступил, пусть и недалеко. И как бы я ни хотела воспользоваться возможностью, чтобы поддержать игру и вынести максимум выгоды… — А разве не вы со своими экспериментами тому причина?
Чистой воды предположение, похоже, стало стрелой, ударивший прямиком в цель. Настороженность и спокойствие, которые воплощал Айзен мгновение назад, сменились мрачным расположением духа. Казалось, его поза ничуть не изменилась, но несколько ненавязчивых движений: как он сильнее прищурился, а затем сложил пальцы в замок на столе, — говорили о многом. О том, что я не умею думать, прежде чем делать, например.
— Я не знаю, что произошло, — поспешила я спасать ситуацию, пока меня совсем не утянуло на дно. Фраза была брошена довольно жестко, так что пришлось еще и собрать волю в кулак, чтобы поддержать спокойный тон. — Я просто очнулась в этом теле и все. Я не знаю ни своего настоящего имени, ни происхождения, практически ничего, кроме каких-то моментов или проблесков.
— Ты очнулась в теле моего лейтенанта год назад? После битвы с меносом?
Моего лейтенанта… похоже, личность Хинамори как-то сразу отошла на второй план.
— Да.
— Не сходится.
Сухой комментарий заставил меня удивиться.
— Что?
— Ты явно знала, кто мы. Откуда?
Ну… как сказать? Нет, лучше так не говорить.
— Потому что Хинамори вас знала, — предпочла я озвучить заранее подготовленную теорию. Все же у меня были подозрения, что рано или поздно придется отвечать на неприятные вопросы. — У меня сохранились воспоминания Хинамори, хоть сейчас они и становятся спутанными.
— Если о себе ты ничего не помнишь, а память у тебя частично осталась от Хинамори… то, как ты объяснишь свой комментарий о моих экспериментах?
Хороший вопрос… я в душе не ебу. Беседа все же помогла немного успокоить нервы, как минимум перестать ерзать и заламывать пальцы. Возможно, Айзен пытался выжать из меня максимум полезной информации, чтобы скорректировать модель поведения в будущем. Размахивать у него перед лицом провокационными фактами, например, о Хирако Синдзи и других вайзардах, не стоит. Это только убедит его избавиться от меня.
— Это догадка, — пожала я плечами, — вы довольно часто спрашивали меня о нападении меноса, к тому же в вашей библиотеке много специфичной литературы. Я пару раз видела ваши записи с расчетами и описанием методик, это больше походило на исследования двенадцатого отряда.
Брехня чистой воды, ничего я не находила, и, видимо, мужчина также об этом догадывался, потому что он чересчур осторожный, чтобы оставлять свои записи там, где другие могли их обнаружить. Айзен не признается, нет. Даже не подтвердит, что я стала результатом его ошибки — или успеха — ведь это слишком рискованно. Единственное, на что мне стоит рассчитывать, это на его любопытство. Сознание, которое влетело в шинигами, и до сих пор держится за него, не просто сохранив боевые навыки, но и развивая их.
— Думаете, как от меня избавиться?
Он помедлил с ответом.
— Учитывая обстоятельства, мне стоит рассказать о тебе начальству, что чья-то душа или сознание стерла личность Хинамори Момо. Думаю, лишних вопросов не возникнет, ведь твое поведение за последний год кардинально изменилось. Но тогда возникнет вопрос, откуда ты появилась? И, разумеется, все придут к выводу, что причина кроется в той схватке с меносом. Даже если тебе не дадут сказать и слова… начнется расследование. Ведь такой феномен огромная редкость и не мог произойти сам по себе.
Все же опасается, что, наболтав чего лишнего, я наведу на него подозрения, которые подкрепятся возможными уликами? Нет. Улик уж явно не осталось, а вот слова Урахары Кискэ, вероятно, еще жили в памяти Совета 46-ти, и если я также обвиню Айзена, его жизнь как минимум станет сложнее.
— Что вы предлагаете?
— А чего бы ты хотела?
Это… что-то в духе «ваш звонок очень важен для нас?» Шутки-шутками, но беспокойство вновь напомнило о себе, заставив напрячься и призадуматься. Не может все оказаться так просто. Или может?
— Если… сохраните мне жизнь… б-будет неплохо.
— И всё? ты хочешь только жить?
— Не только, но… — вжав шею в плечи, я постаралась успокоиться. — Я же… сознание или душа, которая подавила личность вашего лейтенанта.
— Но ты хорошо справляешься с обязанностями лейтенанта, жаловаться мне не на что.
Он так просто говорил об этом? Неужели не испытывал ни капли… пф, хотя, какая еще жалость к Хинамори? От этой мысли стало грустно, даже обидно, что придало немного уверенности. Что если попробовать сыграть на опережение, попытаться задобрить его? Лесть все любили, кто бы что ни говорил.
— Тогда… я бы хотела, чтобы вы дали мне возможность… как бы правильно сказать… развиваться.
Видимо, не такую просьбу ожидал Айзен. Пусть он и
