Мой мур-ррр-чащий господин - Ольга Вешнева
– Страшно-то как за ваше сиятельство! – вскинулась кухарка. – Давайте, господин Маурисио, я сегодня снова тут у вас подежурю. Не пойду восвояси. За скотиной соседка присмотрит.
– Нет, Неридла. Ступай домой. Не надо мне жертв. Ты должна как следует отдохнуть, – отпустил ее герцог. – Считай, у тебя сегодня и завтра выходные. Я никого не буду принимать в гостях и никаких не возьму присланных подарков. Тебе не о чем беспокоиться.
Не с первой попытки, но герцогу все-таки удалось уговорить расхрабрившуюся кухарку вернуться в деревню. Оставшись с ним наедине, я, сама не зная, почему, вдруг смутилась как настоящая благородная леди, воспитанная в пуританских традициях. Почувствовала себя так неловко и некомфортно, что захотела сбежать от мужчины под предлогом необходимости переодеться в домашнее простенькое платьице. Думала о том, что если самостоятельно затянуть корсет проблематично, то расслабить шнуровку и снять его я смогу без посторонней помощи.
– Нам нужно поговорить, Мира, – настойчиво сказал Маурисио и нервно глянул на собственный одинокий портрет. – Выйдем в сад. Не могу здесь находиться и смотреть на эту картину.
– Как скажете, ваше сиятельство, – с едва уловимыми едкими нотками в голосе отозвалась я.
– А если я предложу оставить за воротами поместья все эти “выканья”, а также “господ” и “сиятельств”, как ты на это посмотришь? – немало удивил меня герцог, выведя в красивый цветущий сад, где не было ни одной посторонней души. Внимательно, и даже, пожалуй, немного заискивающе, он посмотрел мне в глаза. – Послушай, Мира… Я, как ответственный за твои исправительные испытания, могу сейчас заявить с уверенностью о том, что все они успешно пройдены. Учебная программа завершена досрочно… Надеюсь, уместно так выразиться. По праву, должности и воспитанию, ты настоящая леди. И ты спасла мне жизнь. Совершила великий подвиг. Потому я хочу, чтобы мы общались на равных, как друзья.
– Я совсем не против, – неуверенно промямлила единственное, что смогла хоть с трудом произнести.
Застыла, чуть касаясь кончиками пальцев его галантно предложенной для опоры руки, зачарованная невероятными глазами, глубокими как омут, и в то же время нежно-пронзительными, как лучик лунного света.
– Не знаю, как еще могу тебя отблагодарить, – голос мужчины стал тише и бархатистее. – Теперь я прекрасно понимаю, почему фея Лилия так настаивала на том, чтобы я принял незнакомую иномирянку, еще и злодейку, в своем поместье. Признаюсь, я не сразу согласился. Но точно не жалею о принятом решении. А еще хочу поделиться личным мнением… Я сразу, как только увидел тебя в гостиной, подумал, что ты не похожа на ту, о ком рассказала мне давняя знакомая. И я не ошибся. То, как ты поступила… Не знаю, как правильно передать словами. Но точно повела себя не как злодейка.
– Хочешь сказать, настоящая злодейка должна была бы, сияя радостной улыбкой, предложить своему навязанному господину прямо с порога отравленных конфет? Но сперва угостить ими кухарку, чтобы не мешалась под ногами? Я правильно угадала ход ваших… твоих мыслей?
Меня раззадорило его предположение, избавив от напавшего ступора.
– Примерно так я и думал, – скромно улыбнулся Маурисио. – Но иномирная гостья смогла меня приятно удивить. Думаю, фея предчувствовала, что мне понадобится твоя помощь, и что ты, благодаря своему дару, сможешь спасти меня, а может быть, еще и Неридлу, которая очень любит сладости. Вот почему она так старалась убедить меня принять тебя в качестве прислуги.
– Знаешь, честно скажу, хоть я далеко не ангел, но пока не дошла до такой степени озверения, – тут я запнулась, сообразив, что выдала не то слово, которое можно употреблять в разговоре с оборотнем, – испорченности. Да, не отрицаю, я подписывала документы на потравку тараканов, мышей и крыс. Но не людей, это большая разница. К тому же я просто выполняла свои обязанности. Как директор управляющей компании я должна была заботиться о том, чтобы в домах не заводилось вредителей. Я за всем следила, как положено. В микрорайоне у всех были вода, свет, газ, отопление, работающие лифты, чистота в подъездах и ремонт зон общего пользования проводился в срок… Да, я могла на кого-то наорать, довести до истерики, подставить, уволить, нагреть на приличную сумму денег. Но мне такое в голову не могло прийти, чтобы запустить в вентиляционную шахту дома ядовитый газ и потравить жильцов. Это совсем чокнутой надо быть… И герцогу ни одна фея не прислала бы маньячку, которая его может угробить. Разве что это была бы злая, а не добрая фея.
– Я с момента нашей встречи пытался тебя понять, Мира. Хотел узнать хотя бы для самого себя, почему ты выбрала столь странный с моей точки зрения стиль жизни и упрямо его придерживалась, – с трогательной улыбкой признался Маурисио. – Чем больше я узнавал тебя, тем крепче становилось необычное ощущение… Как будто в глубине твоей души прячется хороший, добрый, искренний и отзывчивый человек. Словно загнанный в темный уголок ребенок, который боится выглянуть из своего со стороны никому не заметного мрачного убежища. Потому что знает, стоит ему показаться наружу, и его снова накажут, больно выпорют и поставят в тот самый угол.
– Ты очень тонко и точно все подметил, Маурисио, – я вздохнула, пожав плечами, и опустила взгляд, как будто признавая поражение в сложной, но увлекательной партии. – Лучше, наверное, и не сказать. Раз ты меня раскусил, придется открыть самый главный свой секрет. Рассказать, как и почему стала букой-злюкой, которую все ненавидят и боятся. В детстве я была этаким гадким лебедем. Страшненькая, лопоухая, с жиденькими косичками. Сверстники меня дразнили и обижали… Однажды мне надоело все это терпеть. Я набралась смелости и так хорошо дала сдачи однокласснице, что та загремела в больницу с сотрясением мозга. На редкость удачный удар у меня получился. Но учителям и выскочкам из родительского комитета было все равно, что та девчонка первой на меня драться полезла. Меня заклеймили как опасную, неуравновешенную и далее по списку. И, представляешь, мне понравилось жить с клеймом чокнутого трудного ребенка. Жизнь сразу стала в разы проще. Учителя не докапывались, бывшие недруги обходили
