Бек Макмастер - Поцелуй стали (ЛП)
– Немного.
– Что ты тут делаешь?
– Приглядываю за домишком. Уилл слабоват стоять на страже.
– В этом нет нужды. Что случилось? Вы убили тварь?
Блейд потянулся к ней. Онория затаила дыхание. Неужели?.. Он сжал и нежно потер меж пальцев одну из прядей, обрамляющих ее лицо.
– Я ж слово дал тя защищать. – Затем опустил руку. – Нет, мы ранили чудище, но оно сбегло.
Онория почувствовала легкое разочарование. И, посмотрев на его разорванную рубашку и множество сочащихся кровью порезов, предложила:
– Можешь зайти, мне нужно осмотреть твои руки.
И отвернулась прежде, чем успела бы забрать назад приглашение. Чарли заперт в своей комнате. Блейд не сможет его учуять: брат несколько месяцев назад лишился присущего ему мальчишеского аромата.
Вдобавок господин, как выяснилось, сидел на крыше, истекая кровью и мучаясь от боли, потому что обещал защищать Онорию.
В груди слегка потеплело. «Не глупи, – укорила себя Онор. – Может, он намного честнее, чем ты думала, но все равно голубокровный».
Онория закрыла все три замка. За ее спиной Блейд прошел по комнате, рассматривая разношерстную мебель и вымытый до блеска пол.
– Сядь, – попросила хозяйка, подошла к плите и поставила чайник. Маленькая плитка уже потухла, поэтому Онория встала на колени и положила в печку дрова. Все, что угодно, только бы не смотреть на гостя.
Следующий этап был хуже всего. Она закрыла глаза и глубоко вздохнула:
– Снимай рубашку, я смою кровь.
– Не нужно. Энти тряпки уже не спасти, милашка. – Но Онория услышала, как он снимает рубашку через голову.
И тут же вспомнила интимную сцену кормления в укромном уголке до появления вампира. Стало жарко. Это проклятое возбуждение совсем ни к чему.
Собравшись с силами, Онор встала и развернулась. Но, даже зная, что Блейд обнажен по пояс, оказалась не готова к этому захватывающему зрелищу: свет от камина поблескивал на бледной коже, очерчивая изгибы и округлости впечатляющих мышц. Он был стройным, «текучим», не таким широкоплечим и мощным, как Уилл.
И все равно Онории хотелось его коснуться, погладить курчавые светлые волосы на груди. Возможно, даже провести кончиком пальца от пупка вниз по узкой дорожке, уходящей под пояс штанов…
Блейд тихонько кашлянул и улыбнулся:
– Онор, мои руки. – И тут до нее дошло, что господин уже вытянул их на ее обозрение.
– Хорошо, – резко ответила зардевшаяся мисс Тодд.
«Что делать? Бинты, нужны какие-нибудь бинты».
Онория порвала на лоскуты старую рубашку брата, налила кипяток в миску и поставила остывать. Она могла двигаться и выполнять простые задачи, но не думать. Или же, напротив, слишком много размышляла.
Тонкая струйка крови побежала по животу Блейда. Намочив льняную тряпочку, Онория встала на колени у его ног и, ощущая мускулистое бедро под кончиками пальцев, осторожно промокнула порез.
– Рана затянулась, – хрипло заметила Онория.
Какая глупость. Ей доводилось видеть обнаженных мужчин – подопытных пациентов в Клинике, которые, обезумев, срывали с себя одежду и трясли прутья клетки, а также парочку конюхов дома Кейна, плавающих в пруду.
Вот только Блейд не был ни юнцом, ни буйно помешанным.
– Ага, – кивнул он и откинулся в кресле, положив руки на бедра и лениво рассматривая врачевательницу сузившимися глазами.
– Ты очень быстро исцеляешься, – сказала она.
– Эт вирус.
Нет, дело не в этом. Онория не раз занималась ранеными в Клинике. Голубокровные быстро исцелялись, но не так. Хотя… ее пациенты были новообращенными. Возможно, когда вирус захватывал тело, то также ускорял исцеление и реакции. Разумеется, возрастала и нужда в питании.
– Ты всегда так быстро выздоравливал? – Онорию снедало любопытство ученого.
– Без понятия. Смотря скока крови выпью.
– Ясно. – Она прополоскала тряпочку. – Кровь сдерживает вирус, давая ему необходимые железо и кислород. И чем больше крови…
Что произойдет? Вирус успокоится? Усилится дар исцеления? Или вирусу самому нужна кровь, чтобы жить и размножаться? Получается, он воспроизводится в организме?
В молчании Блейд не сводил с нее глаз:
– А ты много знашь.
Она проговорилась. Далеко не все понимают, на что способен вирус, зная только, что он передается через выпитую или впрыснутую кровь голубокровного. Пришлось быстро что-то придумать, так как Блейд уже с подозрением уставился на помощницу прищуренными глазами.
– Я в детстве читала «Путешествия по Востоку» сэра Никодемуса Бэнкса.
– Первого голубокровного.
– По правде сказать, он был не первым. Давай, я посмотрю на руки. – Подтащив кресло поближе, Онория взяла Блейда за руку. Кончиками пальцев дотронулась до мозолей на его ладонях. Он аккуратно и коротко стриг ногти. Рабочие руки, совершенно не похожие на холодные ухоженные пальцы представителей Эшелона. Невольно она задумалась, каково чувствовать прикосновение огрубевшей кожи. – Он всего лишь распространил вирус по Европе.
Ага, прячась от убийц восточного Белого двора. В детстве Онории это казалось захватывающим приключением, и она заставляла отца перечитать историю снова и снова.
– Не слыхал об ентой книжке. Она об вирусе? – спросил Блейд.
– Никодемус отправился послом в Запретный город в Белый двор. Императорская семья считалась божественной, а вирус – даром, который передавали только своим родным. Сэр Никодемус писал, что, по слухам, этот дар прибыл из таинственного исчезнувшего мира, скрытого в Гималаях много лет назад, и что император инфицировал себя сам, дабы получить власть и внушить страх врагам.
– Как же Бэнкс заразился? – спросил Блейд.
Онория вычистила порезы на его руках. Те уже почти исцелились. Лишь на ладонях виднелись остатки сильного ожога.
– Гостей пускали далеко не во все уголки дворца, но сэр Никодемус был… исследователем.
– То бишь бабником?
– Похоже на то. – Ее губы предательски сложились в улыбку. – Он услышал девичье пение и забрался по стене. Никодемус писал, что голос был словно у соловья. И что влюбился в девушку еще до того, как увидел.
Блейд закатил глаза:
– Хренов стихоплет.
– Да, есть в этом что-то поэтичное.
– Те понравилась история. Ты – романтик, – с улыбкой пожурил Блейд.
– Вовсе нет, – возразила Онория. – Сэр Никодемус сильно рисковал. Император считал богохульством распространение вируса кем-то, кроме него, тем более чужаком. Когда во дворце узнали о случившемся, наш исследователь едва успел унести ноги.
