Сердце Короля Теней - Сильвия Мерседес
Она чувствует внезапный всплеск моей любви, рвущийся прочь из меня. Его ощущает божественный дар Фэрейн, поэтому лицо моей возлюбленной озаряется неземным сиянием, льющимся из ее странных двухцветных глаз. Как долго мы там стоим, глядя друг на друга, я сказать не могу. Быть может, минуты. Быть может, часы.
В конце концов она делает шаг назад и закрывает дверь. А я отворачиваюсь, чтобы снова сойтись с миром лицом к лицу, чувствуя, как в груди моей ярко пылает пламя триумфа.
* * *
– И все-таки, где принц Сул?
Леди Парх, мой военный министр, молотит кулаком по каменному столу, от чего по его поверхности разбегаются тонкие трещинки. Прочие мои министры и их представители впиваются в меня глазами, ожидая ответа. Всего несколько минут назад я нашел их собравшимися в моем зале совета, где они на повышенных тонах обсуждали события Вулуг Угдт. В тот миг, когда я вошел, их голоса умолкли. Они поднялись со своих стульев и смотрели, как я иду через зал и занимаю свое место во главе стола.
– Отлично, – говорю я. – Вы все в сборе. Нам многое нужно обсудить.
Кое-кого возмущает отсутствие моего брата. Пусть некоторые из членов собрания и не скрывают своего явного презрения к Сулу, его положение принца и моей правой руки при дворе неоспоримо. Я в точности знаю, кто из них был частью того первого мятежа, который ставил своей целью посадить его на мой трон после смерти нашего отца. Я держу их поближе, сажаю за стол рядом с собой. Покуда они чувствуют, что их мнение слышат, быть может, их слова о восстании будут не громче шепота.
Голос леди Парх все еще звенит, отражаясь от кристаллов, свисающих с потолка, а глаза ее пронзительно сверкают в сиянии лорста. Я спокойно поворачиваюсь к ней.
– Этим сумрачьем принц к нам не присоединится.
– Почему же нет? – упорствует Парх. – Потому что вы его изгнали?
Несколько присутствующих советников резко втягивают воздух. Леди Ша прикрывает рукой свои разомкнувшиеся губы и часто моргает.
Я удерживаю взгляд своего военного министра.
– Как я и сказал, принц к нам не присоединится. В обозримом будущем он в Мифанар не вернется.
– Значит, это правда, – бормочет лорд Гол, проводя ладонью по лицу.
– Что правда? – Лорд Бруг скрещивает руки на своей широкой груди и откидывается на спинку стула. – Хоть кто-то здесь может изъясняться на нормальном трольдском? Так принц изгнан или нет?
Жаль, что не удалось проконтролировать тот источник, по которому утекла эта информация. Скорее всего, одна из прелестных любовниц Сула стояла под дверью его комнаты и подслушивала, зная, что сможет отлично подзаработать на сведениях, полученных через замочную скважину. Нужно было заставить Хэйл остаться снаружи, оберегать нашу приватность.
Я поднимаюсь и ровным голосом обращаюсь к собранию:
– На основании показаний лорда Рата было доказано, что принц Сул повинен в заговоре против короны. – Мои министры обмениваются встревоженными взглядами. Даже Парх выглядит растерянной. – Он был изгнан прочь и не вернется в Подземное Королевство.
– Королеве сообщили? – спрашивает леди Ша.
Мне требуется мгновение, дабы понять, что она имеет в виду мою мачеху, вдовствующую королеву. Я крепче стискиваю челюсти.
– Нет. Я лично поговорю с ней, когда наступит мерцание.
– Это будет то еще зрелище, – грохочет лорд Бруг, качая своей тяжелой головой. – Она уже к обеду соберет этих проклятых Детей Арраог! – Остальные бормочут и переговариваются вполголоса, боятся высказаться вслух, но в то же время не могут прикусить язык.
Я поднимаю руку.
– Гурат! – рычу я. Немедленно наступает тишина. Я медленно обвожу взглядом стол, встречаясь глазами с каждым по очереди. – Сул – мой брат. Моя кровь. Это мое право и мой долг как короля – выносить приговор членам моей собственной семьи.
Леди Парх что-то тихо бормочет. Мои глаза впиваются в ее каменное лицо.
– Вы не хотели бы повторить, Парх? На этот раз погромче, чтобы все остальные тоже слышали?
Она поднимает глаза и обнажает зубы в оскале.
– Он должен был предстать перед судом и получить шанс оправдаться.
Я открываю рот, чтобы ответить, но меня перебивает Бруг:
– Морар-джук! Да ты с ума сошла, женщина? Это бы сыграло на руку мятежникам! Они же сделали бы из него героя и мученика. Когда город находится в таком состоянии, как сейчас, то что-то подобное стало бы как раз тем орудием, которое требуется, дабы столкнуть нас всех с края прямиком в бездну.
Никто не спорит. Вне зависимости от того, кому они на самом деле верны, члены совета знают, что подобное насилие будет означать для Мифанара. Мы не можем себе позволить действовать безрассудно.
– Бруг прав, – наконец говорю я. – Мы должны сделать все возможное, чтобы сплотить Мифанар и Подземное Королевство в эти нелегкие времена. Лорд Гол? – Мой министр поднимает голову. Он выглядит постаревшим, окаменевшим сильнее, чем прежде. – По вашим прикидкам, хорошо ли воспринял народ Вулуг Угдт?
Он делает глубокий вдох, прежде чем ответить.
– Это пока непонятно, Ваше Величество. Предварительные результаты, я бы сказал… интересные.
– И чем же они интересны?
– Все согласны в том, что вы, великий король, прошли испытание с отвагой и силой. Они верят, что души наших мертвых упокоились, как и должно. Но…
– Да, Гол. Продолжайте.
– Ходят разговоры. О вашей человеческой невесте.
В грудь падает камень. Да как же не быть разговорам? Зрители на галерее своими глазами видели, как Фэрейн вошла в бассейн юнкату. По закону королева вполне может помогать во время Вулуг Угдт, но Фэрейн не была ни коронована, ни признана Подземным Королевством. Она для них не королева.
– Что за разговоры? – вопрошаю я, мой голос натянут.
Гол обменивается взглядами кое с кем из своих товарищей.
– Слухи, – признается он, неохотно вновь переводя глаза на меня. – Слухи и шепотки. Они разносятся по городу быстрее, чем их можно подавить. Говорят, что Алмут тор Граканак вернулся.
Я хмурюсь, этот странный титул эхом отдается у меня в голове: «Кулак Глубокой Тьмы», персонаж древнего мифа, о котором я узнал еще в колыбели. Пророчество о том, что некий великий спаситель, посланный богами из-за пределов нашего мира, придет Мифанару на помощь в час нужды. Этот образ нечеток, он упоминается лишь в нескольких наших молитвенных песнях, наиболее древних, и редко изображается в резьбе по камню или на барельефах.
Что-то здесь неправильно. Что-то не складывается.
– Вернулся? – эхом отзываюсь я. – В каком это смысле вернулся?
И снова это переглядывание. Боги, это
