Два дня до солнца - Марина Сергеевна Комарова
— Сестра!
…а потом везде шипение змей, таинственное и в то же время — удивительно родное. Почти ласковое. Успокаивающее. Словно окутывающее теплом и надёжностью.
Ни капли страха я не испытываю, только бесконечная усталость. Тело кажется невесомым; меня держат чьи-то прохладные руки и баюкают, словно ребёнка. Перед взором вновь всё расплывается, что вызывает вспышку раздражения, которая тут же гаснет.
На меня смотрят тёмные глаза с нежностью любящей матери. Женщина. Это она держала меня. Прядь её волос соскальзывает вниз, касается моей щеки. Снова слышится шипение. Мои-чужие губы счастливо улыбаются, в шипении чудится приветствие. Я неловко протягиваю руку — пухлую, детскую, с крохотными пальчиками — и успеваю ухватить прядь, которая тут же шипит громче, извернувшись змеёй. Настоящей змеёй, суховато-тёплой на ощупь, с внимательными чёрными глазами. Но я только смеюсь: громко, счастливо, заливисто.
Перед глазами темнеет. Сквозь уши, словно заложенные ватой, просачиваются звуки: голоса, гул моторов машин, ветер. Я хватаюсь рукой за колонну и мотаю головой. Что это было? Галлюцинации после театра никак не отпустят?
— Мне пора, — шепчет голос над ухом, и я запоздало соображаю, что это Театральник. — Спектакль вот-вот начнётся.
Зачем? Какой спектакль?
Но это тут же становится совершенно неважно. Я понимаю, что должен обязательно узнать, что было дальше. В тот же миг словно невидимые руки касаются меня и тянут вперёд: через проезжую часть, вымощенную булыжником; мимо молчаливо взирающих на людей зданий, мимо настороженных байкеров — прямо к тому, вместо лица у которого — пылающее пламя.
Меня нет здесь, сознание плывет на волнах серебристого тумана, отказываясь воспринимать происходящее.
— Дима! — кричит Чех.
Да, точно Чех. Только ноги как заведённые — шаг, шаг, ещё шаг.
Я с трудом останавливаюсь. Пламя на секунду тает, показав лицо с крупными чертами, правильными до омерзения, превращающимися в нечто страшное и непонятное. Только глаза — чёрные, бездушные, словно тоннели в другой мир. Или нет — совсем светлые? Ничего не разобрать, смотришь — и голова кругом. Одноглазый… надо же… Какая дурацкая кличка!
И вдруг приходит чёткое осознание, именно Одноглазый. Всё правильно. Да, правильно.
Я резко обхватываю его лицо ладонями и смотрю в глаза. Чернота оживает, ластится ко мне тонкими щупальцами. Тьма поглощает всё вокруг. По телу пробегает дрожь, а потом разливается жар. Чьи-то пальцы касается моего плеча, нежно гладят.
— Добро пожаловать домой, — ласково шепчет женский голос.
Я теряю сознание и падаю к колёсам байка.
Глава 13. Ты ― Создатель
Тот, о ком не знает Дмитрий Мороз
Наше время
Я приоткрываю глаза и тут же снова зажмуриваюсь: штора вообще не закрывает окно, и солнце насмешливо слепит.
Жмурюсь и переворачиваюсь на другой бок. Игорь явно из вредности так сделал, чтобы я поскорее просыпался. Голова тяжелая. Сколько мы вчера выпили? Ощущение, что целую бочку пива. И ещё одну с наливкой. Но боли нет. Зато мышцы ноют. Нас что, понесло на дискотеку и там надо было скакать без остановки?
Кошмар, в голове джинсовая завеса памяти, которая упорно не хочет поддаваться.
Приподнимаюсь на локте, встряхиваю волосами, протягиваю руку и беру телефон. Автоматически проверяю почту и Автор.Тудей. Так, комментарии. Много комментариев. Хм, люди возмущаются.
Погодите… я же не выкладывал никаких обновлений с момента, как вышел из дома, направляясь на херсонский вокзал. А основный шквал комментариев пришелся на вечер и ночь. Там, конечно, было чему впечатлиться, но…
«Автор, ну даёшь…»
«Это ж надо было, как Кирюха ловко ей бошку снес. Орёл»
«Капе-е-ц… Смяли Алкешку как хотели. А была такая крутая»
«Антон, за что вы так?»
Я недоуменно моргаю, пытаясь сообразить, что произошло. Неужто пальцы пишут отдельно от мозга? Так, спокойно.
Просто открываю последнюю главу и пробегаюсь по ней глазами. Чем больше вчитываюсь, тем сильнее холодеют руки, сжимающие телефон.
Ка… какого черта? Как? Когда я это успел это сделать? Почему… так?
Ещё пересматриваю и понимаю, что ничего не понимаю.
Я такого не писал. Нет, серьёзно. Кирилл не вступал в бой с горгонидой Алкестой на безлюдной улице ночью. Мне нужна была она для следующего сюжетного поворота, мне…
А тут глава, как сон.
Телефон чуть не выпадает из моих рук, когда я вспоминаю сон. Там был Ярасланов, там была башня ратуши и часовой механизм, к которому тянулись щупальца неведомого существа, а ещё оживший кошмар и реальный ужас… Алкеста…
Сглатываю.
Нет, это просто не может быть.
Не хочется даже думать, что это было не сном. Слишком уж неправдоподобно. Может быть, у меня просто провалы в памяти? И я действительно написал это чертово убийство Алкесты?
Бездумно… нет, тупо смотрю на экран телефона, где прибавляются новые комментарии читателей, и понимаю, что просто стою на развилке двух дорог. Что лучше? Быть участников того, чего не может существовать, или же просто быть… сумасшедшим?
К горлу подбирается ненормальный смех, который переходит в хохот.
Надо же какая прелесть! Просто сумасшедший писатель, просто псих, который строчит странные тексты, отбивая пальцами дробь на клавишах. Это немного лучше, чем знать, что ты вляпался во что-то, не поддающееся пониманию, не так ли?
― Моя дорогая крыша, ― шепчу еле слышно, словно пытаясь уцепиться за звук собственного голоса, чтобы не оглохнуть от дикой тишины, в которой я внезапно оказался, ― мы столько лет вместе… не уезжай, дорогая.
Слава богу и всем, кто там рядом с ним, крыша благоразумно молчит и не отвечает. Иначе было бы совсем плохо дело.
Я делаю глубокий вдох и встаю с кровати. По крайней мере, я в квартире Игоря, значит, что бы ни происходило, сейчас я там, где должен быть.
Делаю несколько движений, чтобы взбодриться и разогнать кровь. Сейчас на пользу пойдет холодный душ, потом кофе. Игорь скажет какую милую гадость, и все станет на свои места.
Наивно пытаюсь верить в то, что вчера и правда хорошо перебрал, потому и кажется всякое. А глава с Алкестой… ну, с этим потом разберемся.
Слышатся шаги за дверью, потом поворот ручки.
Та-а-ак, сейчас бахнет дверью и с криком: «Хватит дрыхнуть!» влетит в комнату. Хорошо, что я уже встал, потому что на кровать может ещё и что-то полететь.
Дверь открывается. Но вот только за ней стоит… не Игорь.
В нескольких шагах от меня стоит Ярасланов. Он в широких домашних штанах
