Наследница Ордена - Анна Этери
Закрыла глаза, и воспоминания вихрем закружились в голове, возвращая на два часа назад…
…Мальчик лежал на полу, сжимая в руке медальон.
— Я не позволю причинить ему вред! — встала я на его защиту.
Охотник поднялся на ноги.
— И как ты меня остановишь? — В его глазах плескалась насмешка. Он обошёл дрожащего на полу ребенка. — Что ты можешь, Триллиан? Если я его убью, это не будет противоречить приказу генерала, наоборот. Я обязан устранять любую грозящую тебе опасность.
— Но он ребенок…
— Твои глаза и сердце тебя обманывают. Знаешь, что значит служить хаосу? Это впустить в своё тело и разум монстра, пожирающего изнутри. Тебе кажется, что ты себе хозяин и ничего не изменилось, быть может, чуточку прибавилось сил и решимости, и весь мир стал по плечу. Но ты раб. В периоды «затмения» перестаёшь существовать, но об этом не знаешь. Это подобно сну, кратковременной смерти. «Затмения» случаются всё чаще и чаще, и однажды, скажем, на рассвете прекрасного дня ты исчезнешь. А вместо тебя в мире останется злобная тварь, даже обликом мало похожая на человека. Такая участь уготована существу, ползающему у тебя под ногами: он превращается в монстра медленно, но верно. И рано или поздно хаос внутри него полностью поглотит его душу, от неё не останется ничего, даже надежды на возрождение. Ты всё ещё хочешь оставить ему жизнь и продлить мучения?
Чёрные жгуты тянулись из медальона, оплетали руки мальчика, поднимаясь выше. Его кожа темнела, тело сотрясала дрожь.
Звук извлекаемого из ножен клинка показался протяжным стоном. В свете дня сверкнул меч. «Стой, — я сама еле слышала свой шёпот. — Погоди». Дарен занес оружие над мальчиком, чьё тело неуловимо менялось.
— Я приказываю тебе: остановись!
Меч рассек воздух, замерев в дюйме от шеи жертвы.
— Приказываешь? Мне? — удивлённо приподнял бровь охотник. — С чего бы?
Мои губы дрожали, сердце отчаянно билось в груди, голова шла кругом и подгибались колени, но… Сжав кулаки, я заглянула в серые глаза Дарена, в них не было и тени насмешки. Он ждал… Ждал решения, которое изменит наши жизни.
— Дарен Харсед, — уверенно проговорила я. — Я принимаю твою клятву на верность мне. Принимаю.
Его зрачки на миг расширились.
Я ждала с замиранием сердца, что будет. Быть может, Дарен посмеется надо мной, скажет, что это была шутка. Что нарушать прежнюю клятву, клятву генералу, подобно смерти. И я сошла с ума, если думаю, что он на это пойдет.
Но охотник опустился на колено, уверенно, не колеблясь ни минуты.
— Я — Дарен Харсед, клянусь честью, жизнью и надеждой на возрождение, что буду служить верой и правдой до последнего своего вздоха тебе, Триллиан Эстериус.
Слова застыли в воздухе, в глубокой тишине. Зависли стрелами, направленными в сердце…
Тогда это казалось правильным, принять клятву. Только так я могла остановить Дарена, защитить мальчика. Но теперь…
Что будет теперь? Можно ли всё повернуть назад?
* * *
Вечером, как и обещал, заглянул отец и привел лекаря, мисс Магду. Видно, опасался, что известие о смерти Гвендолин слишком меня взволновало. Мисс Магда провела осмотр, дала успокоительной микстуры, больше похожей на дёготь со вкусом полыни, и заключила, что всё будет в порядке. Хотелось бы ей верить. Как бы мало я не знала Гвен, её смерть глубоко меня тронула. Так просто об этом не забыть.
— Удалось узнать что-нибудь новое? — спросила отца.
— Пока — нет. Глэн говорит, что к нему кто-то подкрался сзади. Его лица он не видел. Дальше темнота. Когда пришёл в себя, рядом оказался Ив, он и освободил.
Демон стоял возле кресла, на котором сидел генерал, и хмурился.
Отца, казалось, вовсе не удивило присутствие в моей гостиной и охотника, и демона с его новоявленным мальчиком-слугой. Он даже словно остался доволен сложившимся положением. И я не стала просить его выпроводить нежелательных гостей. Сама разберусь.
— Я тоже ничего не видел, — подал голос демон. — По дороге мне никто не попался. Тот, кто напал на ловчего, растворился без следа.
— Да, — с заминкой согласился отец, словно подумал, что тот, кто развязал ловчего, мог его и связать.
Демон еще больше нахмурился.
— Могу поклясться именем Повелителя, что говорю правду.
— Не нужно, я верю.
Ив отошёл. Он в это не верил.
— Неужели никаких свидетелей? Кто-то же должен был хоть что-то видеть! — не выдержала я.
— Луон, — откликнулся отец. — Она сказала, что видела связанного ловчего, но посчитала, что это очередная шутка Дарена. Может, расскажете, почему она так подумала?
Охотник, подпирая стенку возле двери, едва шевельнулся.
Неужели рассказывать придется мне?
— У Луон ветер в голове, мало ли что ей на ум пришло, — пояснил Дарен с такой интонацией, как бы говоря «это всё правда, но подробности не важны».
Отец кивнул, будто только и хотел — убедиться в правдивости слов Луон, и поднялся с кресла. Следом встала и я.
— Если что-то прояснится, ты же мне скажешь? — Не верилось, что отец так и сделает, но он улыбнулся и заверил, что непременно. Задумчиво поглядел на мальчишку, устроившегося на полу, листая книжку с картинками. Надо было Иву его увести, чтобы лишний раз на глаза не попадался. Но не выглядело бы подозрительным, если бы, при появлении генерала, они спешно ушли?
Ночь прошла беспокойно. Я металась по постели, каждую секунду чувствуя, что за дверью, в гостиной — трое. Не хотела отпускать от себя Нэйта и остальные тоже остались. Надеялась, что до утра они не перебьют друг друга. Ив не даст Дарену угробить мальчика, да и сам охотник поклялся, что не сделает ничего, если я не разрешу. Его покорность рождала смутную тревогу — сердце болезненно сжималось, ни то от страха, ни то от сладостного предчувствия. Сама не могла разобраться.
Мысли неслись дальше…
Смерть Гвендолин… Где её убийца? Он пришел извне, или здесь, рядом, живет в стенах Ордена? Кто он?
Снилось, как он преследует меня. Хочу разглядеть его лицо, но оно скрыто тенями. Он смеется, громко, неистово. Он где-то рядом, он здесь. В шаге от меня… Просыпаюсь с колотящимся сердцем, в поту. Кто он? Господи, кто он?
Наутро чувствовала себя разбитой и подавленной.
Своих «постояльцев» застала за завтраком. Мальчик, умытый и причёсанный, смирно сидел за столом, аккуратно намазывая повидло на хлеб. Демон тоже представлял образец цивильности, изящно придерживая за ручку чашку из тонкого фарфора. И только Дарен, читая книжку и жуя булочку, закинул ноги на стол, ничуть не смущаясь соседству своей обуви с накрытым завтраком. Я положила этому конец
