Её проклятие. Его Истинная (СИ) - Журавликова Наталия

И тут совсем рядом за их спинами раздался рык. Мощный, властный. Словно кто-то могущественный пришел, чтобы забрать своё, то, что принадлежит ему по праву.

Илек испуганно обернулся, а Дориана наоборот, застыла. Она поняла, кто это. У нее других вариантов не было. Но поверить сама не могла в то, что слышит.

Гончар попытался спрятать девушку за своей широкой спиной, вытянул вперед левую руку с раскрытой ладонью.

– Иди мимо, господин Тигр, — сказал он примирительно, но голос его дрогнул, выдавая испуг.

Дориана невольно восхитилась Илеком. Он не убежал при первых признаках опасности, а старался ее защитить! Ведь знает, что тигры здесь священны, на них нападать нельзя и обороняться, кажется, тоже не принято. Никогда не знаешь точно, кто к тебе подошел, дикий зверь или королевских кровей оборотень. А может и один из тигров, что живут под покровительством правителей.

Тигр вновь оглушительно рявкнул, теперь уж и Дориана осмелилась на него взглянуть, и затряслась, как лист с ветки дерева.

Это точно был он, Дитмор.

– Не бойся, Дори, — успокаивающе произнес Илек, почувствовав ее дрожь, — он не причинит нам вреда. Тигры — разумные существа.

Дориана мягко оттолкнула мужчину, вышла вперед под его изумленный вздох.

– Я здесь, — сказала она, — если ты меня защищаешь, то знай — угрозы нет. Я пришла по своей воле.

И тут послышался короткий хлопок. Почти неприметная вспышка, и вот уже перед перепуганной парочкой стоит сам кронпринц Меелингов.

– Прошу извинить, что потревожил вас, — церемонно наклонил растрепанную голову Дитмор, но крылья носа выдавали его настроение, — мне захотелось подышать речным воздухом.

– Ваше Высочество! — прошептал Илек. — Надеюсь, я ничем вас не оскорбил?

– Да, это было несколько бесцеремонно, — в быстром взгляде, что Дитмор бросил в сторону гончара, Дориана увидела бешенство. Так же сердито смотрел он и на нее, когда допрашивал, нет ли на нем приворота.

И тут он поймал ее взгляд. Теперь серые глаза принца захватили ее в плен. Между ними словно протянулся невидимый мост. И Дориане захотелось побежать по нему без оглядки.

– Дориана Линлор, у меня есть дело к твоему опекуну, — сказал вдруг Дитмор, — вы позволите?

Последнее относилось к гончару, но взгляд при этом оставался недвижим, все так же прикован к Дориане.

Но Илек понял всё, не дурак. Попрощался с Дорианой и ушел, опасливо оглянувшись всего один раз.

– Храбрый у тебя кавалер, — сказал Дитмор, но в голосе его одобрения не прозвучало, — или это твой жених.

– Нет, — она помотала головой, – по крайней мере, пока.

Что она делает? Дразнит его? Человека, в котором живет зверь, способный накинуться в ярости?

– А может им стать? — Дори показалось, что принц сейчас ее схватит. Крылья носа его побелели совершенно, а глаза вдруг стали кошачьими.

– Мой покровитель и отец Илека были бы не против нас обручить, — ответила Дориана.

Из груди Дитмора, человеческой груди, послышался звериный рык.

– Что происходит, Ваше Высочество? — спросила Дориана. Ей уже бояться изрядно надоело. Она выжила неоднократно, не для того, чтобы сейчас топтаться и ждать, когда ей всё объяснят. Да, он принц. Но и ее зачем-то небеса оставляют в живых снова и снова.

– Если бы я знал, — почти простонал кронпринц, — куда бы я ни шел – оказываюсь рядом с тобой. Хоть место моё и в другом месте. Мои родители, придворные маги-советники… даже все приметы говорят о том, что избранная уже в родительском дворце. Судьба должна свершиться.

Тут он замолчал, будто сам себя оборвал. Было неожиданно услышать от сдержанного и благовоспитанного принца такие признания, сказанные с горячими чувствами.

— И я не понимаю, отчего нас постоянно сводит вместе, — девушка говорила без тени страха.

Кронпринц подошел ближе, взял Дори за руку, продолжая пытливо смотреть ей в глаза. Их сердца застучали по-иному, словно настраиваясь на общий ритм.

Дитмор застонал, привлекая Дориану к себе, а затем приник к ее губам, и поцелуй этот не казался избавлением, а был томительным. Словно не совершать его невозможно.

Дори и сама прильнула к принцу, руками охватив его выше талии. Потянулась на цыпочках, отвечая на поцелуй, что отозвался в каждой частичке души и тела.

Вот оно, кажется, и её проклятье. Любовь запретная, неудержимая. К чужому жениху и будущему правителю великого королевства.

ГЛАВА 13. Запретная любовь

— Говори, что узнала! — Золиданна откинула золотой гребень со вставками из кости какого-то благородного и дорогого животного. Испытующе уставилась на служанку и свою верную наперсницу.

Вид у Адалии был такой, словно она сейчас вспыхнет и рассыпется на множество искр. И Золи желала, чтобы до этого момента ее наперсница успела рассказать ей, в чем же дело.

— Вы же знаете, что уже две ночи  Его Высочество в замке своем под горой ночуют? — Адалия подпрыгивала на одном месте.

– Я тебе сейчас ветер в подол напущу, если продолжишь издалека говорить, — пригрозила Золиданна.

Адалия вздохнула. Ей хотелось еще поднять значительность своего выступления. Но ничего не поделать, норов у молодой хозяйки крутой.

– Вы же попросили отыскать ту девицу, служанку. Ну которая на балу с вами чуть не столкнулась. По описанию это оказалась помощница пекаря, Дориана.

– Что ты с одного на другое скачешь-то! — возмутилась Золиданна. Она уже чуяла, что две эти подробности как-то связаны, но ей верить не хотелось. Поднялась нервно с обшитого бархатом стула и прошлась по комнате.

— Так сразу и вплотную начала, а вам всё не нравится! Еще плотнее сказывать?

— Продолжай, — махнула рукой неесса.

— Пришла вчера в пекарню эту их, точнее, в магазин при ней. Подгадала, чтобы булки туда как раз принесли, и Дориана эта помогала отцу своему названному, Лисмору, их по полкам расставлять.

– Какая трудолюбивая! — не удержалась Золиданна.

— Говорят, что и впрямь очень толковая, почтительная девица, — подтвердила Адалия, не распознав подвоха, — и талантливая. Помогала кружки разрисовывать, из которых на помолвке вашей народ пил. Да так красиво у нее вышло, что будто бы самому принцу ее чаша досталась. Но это болтают, конечно, уже почем зря.

А вот в последнем утверждении служанки Золиданна уверена не была. Ей показалось, что вокруг шеи собирается цепочка, последовательно, звено к звену.

– А нет ли у этой распрекрасной кухарки родинки или метки какой-нибудь необычной? – спросила неесса, внутри холодея.

Есть такая поговорка в Реентарии: “Начинающему вору кажется, будто все на его руки смотрят”. Вот и Золиданна сейчас готова была из семечка малого подозрения вырастить дерево с Меелингу размером.

– Про метку не слышала ничего. Но вроде как на одной руке девчонка всегда носит непроницаемую повязку, я тоже видала. Об печку обожглась, когда сдобу вытаскивала.

Точно ли там ожог? Надо бы проверить, но как. Тут Золи  спохватилась, что уже сама уводит Адалию в сторону своими расспросами.

– Так и к чему ты говоришь мне о девице Дориане? – стребовала она продолжения.

– Посмотрела я на нее, значит, волосы светлые, длинные, она их в хвост собирает и чепцом прикрывает, когда работает, но разглядеть можно. Тонкая, на благородную похожа костью и чертами лица. Глаза большие, цвета ярко-небесного. Она?

– Пожалуй, что да, ее я видела. На балу и еще у старой Меелинги. Ты проследила за ней?

Адалия кивнула, и загадочное выражение вновь вернулось к ней на физиономию.

– Вечером подкараулила, куда она из пекарни пойдет. Так там сначала у выхода ее ждал мужчина, симпатичный, с ручищами большими, одет неброско, но добротно. Только вот наша лепщица булок отказалась с ним идти. Я не слышала, как отговаривалась, стояла далеко. А потом вижу, она с пекарем попрощалась, крикнула, что скоро домой придет. И сама прочь, по улочкам. Тогда я порошок незаметности уж приняла. Он же недолго действует здесь, и потому я заранее не …